Кока-гола компани

— Лониль выбегает на площадку. Он совсем не боится высоты и чуть не вываливается за перила дома, возведенного в стиле функционализма. Он виснет на них животом, с одной стороны болтаются руки, с другой — ноги, изо всех сил тянет шею в пролет, передняя часть тела перевешивает, и он цепляется за перила с наружной стороны под таким углом, который обеспечил бы падение кого угодно из-за сочетания шока и слабости с плохой координацией движений. Оттолкнувшись посильнее, Лониль возвращается в положение равновесия, замечает Спидо, во все горло выкрикивает его имя — кстати, о плохой координации движений — Спидо резко вздрагивает и слишком быстро поворачивает голову в сторону и вверх; это грубое вторжение в функционирование отвечающего за равновесие нерва, который и до того был перенапряжен. В падении Спидо инстинктивно пытается выполнить те действия, которые естественно производятся человеком, которого позвали по имени: 1) обернуться и посмотреть, кто его звал; 2) помахать в ответ и крикнуть ‘привет’. Повернуться-то он и так уже повернулся, и он приветственно выбрасывает руку вперед, совершая поворот в том же направлении, что и голова, входит в штопор, заваливается вбок со ступеньки, на которой стоял, и шмякается о стену: — Привввеет Лон… Шмяк! Тут его заносит в обратную сторону, поперек лестницы, он оказывается ступенькой ниже и исхитряется ухватиться за перила.

— Хшшто зза сссуууччшья ннна ххххииир кхххриввая лесссница, бормочет он, а Лониль подвизгивает, заходясь радостным смехом. Восстановив равновесие, Спидо, довольный, что наконец-то у него есть благодарная публика, коряво изображает некое подобие циркового жеста и притворяется, что вся эта сцена была им разыграна нарочно. Добравшись наконец до верху, он неуклюже обнимает Лониля и стукается в него лбом — а Лониль радостно смеется игре в баранки-баранки-кок.

— Ппривввееет Ллониийль, говорит Спидо.

— Смотри, Спидо, говорит Лониль, встает на руки, не удерживается и грохается спиной на бетон.

— Охохохохохойойойойой — кхе-кхе-кху-кха-кхх-хааа-кха, заканчивает кашлем Спидо.

Лониль поднимается и выполняет тот же трюк снова.

— Охоййойойойоппляяя, говорит Спидо.

Спидо неуклюже разводит руками, пытаясь подать Лонилю руку и нарочито по-мужски пожать ее, и говорит:

— Зззжжшшамммешатьльно…. ввффликколеппфно.

Лониль тянет его в переднюю.

— А туфли, Спидо, говорит Лониль.

— Бузде, говорит Спидо, отдавая честь по-военному. Он прислоняется к стене в прихожей и с плохо скрываемым напряжением задирает правую ногу. Он сопит и отфыркивается, как кит. Лониль развязывает ему шнурки на левой ноге, но дергает так резко, что Спидо вынужден обеими руками держаться за косяк двери.

— Ну как дела, Спидо? В дверях стоит папа Ханс и наблюдает за совместными трудами Лониля/Спидо.

— Нннуу, нне жжа …неежжаал юсссь…

Спидо пытается хоть как-нибудь освободиться и от правой туфли, но у него ничего не получается, приходится опустить ногу и позволить Лонилю снять туфлю. Тут звонят Симпель с Типтопом, Спидо вздрагивает, и не успевает он и глазом повести, как Симпель и Типтоп уже тут как тут.

— Ты ведь передал Каско насчет совещания, да, Спидо? — это первое, что произносит Симпель, приставив указательный палец к покрывшемуся красными пятнами лицу Спидо.

— Нну ты чччше… кканешшш… Кашшкхопридет…

— Отлично, а то я вчера забыл ему сказать, мы с Каско ходили в кино, я всё и забыл к ебене матери.

— Ддннууу..? говорит Спидо.

Симпель позвонил Спидо рано утром (Спидо к тому времени уже встал, засветло, как это заведено у алкашей) и сказал, что тому нужно позвонить Каско. Симпелю втемяшилось, что Спидо необходимо время от времени давать поручения, хотя бы для того, чтобы он не забывал, что является участником ЕБУНТ. В домофоне опять раздается звонок.

— ЭТОЯАЙЗЕНМАННОХХ… ВОТТ… АХ..! рычит Айзенманн снизу.

Симпель нажимает кнопку с ключиком.

— Судя по голосу, он жутко запарился, говорит Симпель.

— Это кто? спрашивает папа Ханс.

— Айзенманн.

— Ттыыы…у ттяяя… ннеттуу…эттаа… ккашш качшштвенн…спирттт…спирттного… нетту… Ха…хааансш? спрашивает Спидо.

— ДжинТоник. Хочешь ДжинТоника? У нас вроде есть… подожди, я Соню спрошу.

— Чшшюнннько …

Папа Ханс уходит на кухню и оттуда кричит:

— Сейчас принесу тебе твой тоник, Спидо. Поди сядь.

— КХл …хласссно… Сссупер… ё…, отвечает Спидо. Он не садится. Он остается стоять рядом с Типтопом, который выглядит ну просто замечательно. О Спидо этого сказать нельзя.

— Ссшшттильнные… шшшуззы… у ття… Тииптптп…, говорит Спидо и наводит скрюченный палец на его туфли от RUDOLPH BOSTON. У Типтопа сразу появляется желание спустить их в мусоропровод.

— Тты… ттыихххх.. хдде…пфриккупилл?

— Не знаю. Не помню.

— Анну… ллаанно… яссс… я…сссеббе бы …ттаккие бы… хххотел.

— Мм.

В гостиную, пошатываясь, входит Айзенманн, валится на колени, уронив голову на сиденье папыХансового кресла. Он совершенно без сил и стонет как животное.

— ТТТЫ… ТТТЫ…. СССВОХ… СВОЛОЧЬ СИМПЕЛЬ… ТТЫХ…, рычит/стонет он лицом в подушку… ТТЫХ …УХ …ЖЖИВЕШЬ-ПОЖИВАЕШЬ… ТЫХ …ТЫ …А МЕНЯ В ЖОПУ… ТЫХ…ТТЫХ…