Кока-гола компани

Дома Мома-Айша жарит яичницу с картошкой, а Симпель в это время укладывает в старую адидасовскую сумку татуировальный инструмент, источник питания, краситель, медицинские перчатки и красное вино. Потом он, ругаясь и пиная стены, довольно много времени проводит в поисках пузырька со старым снотворным в таблетках, который, он знает, он упаковывал или во всяком случае видел каждый к черту раз, как они переезжали с квартиры на квартиру. В конце концов он берет себя в руки и спрашивает Мома-Айшу, не попадался ли он ей. Нет, говорит она, хотя ей стоило бы помнить, что он лежит в нижнем ящике ночной тумбочки Симпеля, поверх выгоревшего на солнце номера ОРУЖИЕ&АМУНИЦИЯ.

— Черт бы всех бы подрал к ебене матери, говорит Симпель и спускается к Жидпису Задомбею, управдому, смотрителю, сообщнику, чтобы спросить, нет ли у того снотворного в запасах. Жидпис, как обычно, расселся и не с той стороны читает какую-то арабскую газету.

— Снатворних? Какая вапрос! У мине в мая квартира 001 снатворних таблетки хватит на вся нация! Нет никакой прумблем, Симпель! Нет никакой прумблем! И читоби в ваде растварялис? Никакой прумблем!

Он шаркает в квартиру 001 и возвращается с двумя пузырьками растворимых в воде снотворных пилюль. Симпель видит, что из-под обшлагов брюк у него высовываются пижамные штаны. «Да, тут много кто соседей долбает, понятно», думает он и поднимается на лифте к себе. Он закидывает таблетки в сумку и присаживается к столу на кухне. Мома-Айша стоит к нему спиной, жарит. Симпель оглядывает ее с головы до ног. «Да, ни малейшего изъяна в этой женщине», думает он стопроцентно искренне. Действительно, как ни крути, у Мома-Айши ни малейшего изъяна не сыскать.

Часам к двум, когда они уже заканчивают трапезу, домой возвращается Лониль, без рюкзачка. Симпель и Мома-Айша пытаются поздороваться, Лониль в ответ начинает скакать на диване.

ТЮП ТЮП ТЮП. И неведомо им, что он сегодня усидел полтора литра ЭКСТРИМ ЭНЕРДЖИ. Лониль пукает. Он пукает и скачет. Маленькое его тельце раздулось от углекислоты как шарик. Мома-Айша и Симпель даже не смеются. Мома-Айша закуривает и уж собирается спросить, куда он подевал свой рюкзак, как замечает, что он валяется под тумбочкой для телевизора, точно там, где он лежал по крайней мере со второй половины дня в четверг.

— Сиимпель, говорит она с осуждением.

— Ти должен следи, чтоби Лониль брал с собой рюкзек в школу…

— А разве он не взял рюкзак? Вот гадский потрох! Я же ему напоминаю, Мома-Айша, а ему все пофигу.

— Ти ему в руку должен давай, понимаешь…

— Какого черта, я скоро весь день что ли должен буду просиживать в классе у него как какая-нибудь классная дама, так? А на переменах носиться за ним как чертов охранник. Во, блин, хороша система.

Оставшееся до начала операции ДУХОВНОСТЬ время уходит на то, чтобы слегка пожурить Лониля и рассказать Мома-Айше о прощальной записке Катрины Фэрёй. Мома-Айша соглашается, что об этом лучше помалкивать. Симпель так и таскает записку в кармане с тех пор, как Типтоп ее нашел в субботу.

ДУХОВНОСТЬ

Вполне возможно одновременно быть на взводе и скучать. А скука не обязательно лишает тебя решимости действовать. Хорошим доказательством этого служит состояние Симпеля на данный момент. Он направляется к улице Хинриксгате, где находятся студии ТЕКСТИЛЯ 16; ему безгранично скучно, но в то же время он побаивается. Можно чуть ли не утверждать, что он движим двумя силами: страхом и скукой. Он так жутко скучает и боится, что начинает выстраивать приоритеты. В целях подкрепления собственной мотивации он мысленно перебирает явления, с которыми сражается:

— На первое место, определенно и без всяких сомнений, выходит школьная система с педагогикой и проч., думает он. Самый что ни на есть питомрассадник условностей.

— Второе место достанется прочим образовательным и воспитательным институтам: нуклеарная семья, новостные программы, университеты и т. д.;

— На третьем найдем бюрократию как таковую;

— На четвертом — общественный транспорт;

— На пятом вытрезвители и наркологические клиники;

— На шестом благотворительные кампании по сбору средств;

— На седьмом — культура (в т. ч. архитектура и дизайн);

— На восьмом поддержание чистоты;

— На девятом наемный труд;

— На десятом — представления о позитивных ценностях (уважение/заботливость/солидарность и т. д.).

Прочие же убийственно раздражающие и приевшиеся феномены в большинстве своем так или иначе можно подогнать под эти категории, думает он, не переставая курить. Костюм папы Ханса сидит на нем хорошо, и Симпель сойдет в нем за галериста почти при любых обстоятельствах.