Кокаиновые ночи

Если не Фрэнк, то кто? Поскольку полиция закончила расследование, мне предстояло нанять более энергичного испанского адвоката, чем этот бездеятельный и подавленный Данвила. Возможно, чтобы докопаться до истины, надо будет обратиться в какое-нибудь британское частное детективное агентство. Я ехал по прибрежной дороге в Малагу мимо белостенных особняков отставных дельцов, возвышавшихся как айсберги среди площадок для гольфа, и вспоминал, что почти ничего не знаю о курортном местечке Эстрелья-де-Мар, где произошло это несчастье. Фрэнк как-то прислал мне несколько почтовых открыток с видами своего клуба – сплошь привычные корты для сквоша, джакузи и бассейны для прыжков в воду, но я имел только самое туманное представление о повседневной жизни британцев, поселившихся на этом побережье.

Пять человек погибло при пожаре, уничтожившем дом Холлингеров. Мощный очаг огня неожиданно возник около семи часов вечера 15 июня, во время официального празднования дня рождения королевы. Хватаясь, как утопающий за соломинку, за нелепую мысль о том, что это совпадение – не случайно, и вспомнив агрессивный настрой пограничной жандармерии в Гибралтаре, я размышлял о том, что пожар мог устроить спятивший испанский полицейский, протестуя тем самым против сохранения Скалы за британцами. Я представлял себе траекторию полета горящей свечки, заброшенной через высокую стену на сухую как трут крышу виллы…

Но на самом деле пожар был устроен поджигателем, который вошел в особняк и сделал свою черную работу на лестничной площадке. Три пустые бутылки с остатками эфира и бензина были найдены на кухне. Четвертую, полупустую, мой брат держал в руках в тот момент, когда сдавался полиции. Пятая, наполненная до горлышка и заткнутая одним из галстуков Фрэнка с эмблемой теннисного клуба, лежала на заднем сиденье его машины, припаркованной на узенькой улочке в сотне ярдов от сгоревшего дома.

Имение Холлингеров, сказал мне Кабрера, было одним из старейших частных владений в Эстрелья-де-Мар, деревянные брусья его внутренних перекрытий и стропила крыши высохли, как бисквит, пролежавший на солнце сотни июлей. Я подумал о пожилой паре, которая уехала из Лондона в мирный покой этого тихого побережья – в пристанище людей, отошедших от дел. Было трудно вообразить, что у кого-то хватило энергии и злобы их убить. Греющие на солнце ревматические суставы, мирно потягивающие солнечное вино, днем слоняющиеся по стриженым зеленым площадкам для гольфа, а по вечерам дремлющие перед своими спутниковыми телевизорами, обитатели Коста-дель-Соль жили в мире, где не бывает никаких происшествий.

По мере приближения к Эстрелья-де-Мар жилые комплексы выстраивались вдоль пляжа плечом к плечу. Здесь будущее уже высадилось на берег и улеглось на отдых среди сосен. Сиявшие белыми стенами пуэбло напомнили мне поездку в Аркосанти – сторожевую заставу послезавтрашнего дня, которую создал посреди пустыни в Аризоне Паоло Солери [11]. Жилые постройки Эстрелья-де-Мар, тоже выполненные в кубистском стиле и расположенные террасами, всем видом призывали отменить счет времени в угоду своим пожилым обитателям, нашедшим здесь пристанище после выхода на пенсию, и на благо огромному миру всех тех, кого старость еще только подкарауливает.

В поисках поворота на Эстрелья-де-Мар я свернул со скоростного шоссе на Малагу и оказался в лабиринте дорог, ведущими к многочисленным пуэбло. Пытаясь сориентироваться, я заехал на заправочную станцию. Пока молодая француженка наполняла бак, я прошелся мимо супермаркета, примыкавшего к станции. Вдоль его прилавков с охлажденными продуктами проплывали, как разноцветные облака, пожилые женщины в пушистых махровых халатах.

Я вышел на дорожку, выложенную голубой плиткой, поднялся по ней на вершину поросшего травой холмика и посмотрел вниз. Венецианские окна, внутренние дворики и миниатюрные бассейны производили забавный успокаивающий эффект. Создавалось впечатление, будто все эти огороженные резиденции – британские, голландские и немецкие – образуют единый комплекс площадок для выгула душевнобольных, – ландшафт, призванный умиротворить и одомашнить это эмигрантское население. Я чувствовал, что Коста-дель-Соль, подобно оккупированным пенсионерами побережью Флориды, островам Карибского моря и Гавайям, не имеет никакого отношения к стремлению людей путешествовать или наслаждаться отдыхом, а просто представляет собой лагерь для особого рода добровольного заточения.

Хотя пуэбло казались пустынными, в действительности они были более густо заселены, чем я думал. В тридцати футах от меня на балконе сидела пара среднего возраста. Женщина держала в руках книгу, не читая, а ее муж заторможенно изучал поверхность воды в плавательном бассейне, блики от которой золотистыми змейками играли на стенах соседнего многоквартирного дома. Почти невидимые с первого взгляда, люди сидели на террасах и во внутренних двориках, уставившись на невидимый горизонт, точно персонажи картин Эдварда Хоппера [12].