Коко

– О, – Мекленбург обращал на Пумо не больше внимания, чем любой инспектор на свою жертву, – вы хотите сказать, что наша цель достигнута?

– Избавление от насекомых?

– Конечно. А что еще, по-вашему, я мог иметь в виду? Мекленбург сам напоминал цель – мишень для стрельбы. На нем был спортивного покроя пиджак в желтую, черную и оливковую клетку и коричневый трикотажный галстук, приколотый изнутри специальной булавкой.

– Окончание ремонта кухни, открытие ресторана, процветание заведения, популярность у клиентов, – перечислил Пумо. – А также мирная и упорядоченная жизнь, которая умудрялась бы быть в то же время интересной. И чтобы личная жизнь всегда была в порядке.

Тут он вспомнил довольную физиономию и широкую улыбку Дэвида Диксона, и его понесло.

– Желаете поговорить о целях, мистер Мекленбург? Пожалуйста! Уничтожение ядерного оружия и мир во всем мире. Также неплохо было бы довести до сведения жителей Америки, что вьетнамская кухня ничем не хуже французской. Установить памятник погибшим во Вьетнаме в каждом крупном городе. Найти способ избавиться от токсичных отходов. – Пумо перевел дыхание, прекрасно понимая, что инспектор смотрит на него, открыв рот.

– Хей, насчет ядерной энергии, хей... – начал Мекленбург.

– Также над покончить со всем этим дерьмом, касающимся звездных войн. Открыть бесплатные средние школы. А религию вернуть в церкви, где ей самое место.

– Вот тут я с вами согласен, – произнес Мекленбург.

Пумо повысил голос.

– А это чертово оружие держать подальше от гражданского населения.

Мекленбург попытался перебить его, и тут Тино начал просто-напросто орать. Волна какого-то сумасшествия захлестнула его мозг

Мекленбург еще не услышал и о половине целей, о которых хотел поведать ему Пумо.

– А также попытаться избирать людей, которые действительно знают, что они хотят сделать, а не тех, кто просто хорошо выглядит и умеет притворяться, будто знает. Отобрать у подростков их дурацкие радио, чтобы к нам опять вернулась нормальная музыка. На пять лет запретить телевидение! Отрезать по одному пальцу каждому политику, которого уличили во лжи своим избирателям, и каждый раз, как это повторится, отрезать еще по пальцу! Представляете, как все изменилось бы, если бы так было во времена Вьетнама? Хей, Мекленбург, это укладывается в твоей дурацкой башке?

– С вами что-то случилось? Вы уверены, что вы в порядке? Я хочу сказать... – Мекленбург торопливо засунул ручку в карман и положил блокнот в “дипломат”. – Я думаю...

– Вам надо расширять свои горизонты, Мекленбург! Как насчет искоренения бюрократии? Уменьшения неоправданных трат на правительство? Справедливое налогообложение! Отмена штрафов. Реформа тюрем. И прекратите наконец эту борьбу с абортами – все равно ничего не добьетесь. А как насчет наркомании? Почему бы не выработать наконец политику, которая действительно даст результат, а не делать вид, что работают все эти дурацкие запрещения. – Пумо нацелился в грудь инспектора указательным пальцем – ему пришла вдруг в голову замечательная новая цель. – У меня появилась потрясающая идея, Мекленбург. Вместо того, чтобы ожидать его все время, почему не посадить кого-нибудь вроде Теда Банди в стеклянную клетку посреди Эпкотовского Центра? Вы меня понимаете? Чтобы любая средняя американская семья могла остановиться и поболтать немного с Тедди. По пятнадцать минут на каждую семью. Понимаете? Вот он какой, вот он, один из них, вот как он выглядит, вот как он чистит зубы и вытирает нос. Посмотрите своими собственными глазами! Хотите видеть, как выглядит зло? Вон там сидит один сукин сын.

Мекленбург поспешно натянул пальто и пятился теперь к дверям столовой, где несколько рабочих, отложив инструменты, наблюдали за представлением, устроенным Пумо. Кто-то из них кричал:

– Сюда, сюда, бэби!

Остальные смеялись.

– А вы думаете, что все зло в насекомых, Мекленбург... Ради Бога, – Пумо обхватил голову руками и начал оглядываться, ища, куда бы сесть.

Мекленбург добрался наконец до двери. Пумо сидел с опущенной головой. Он увидел вдруг огромное насекомое, осторожно вылезающее из-за плиты. Насекомое было невообразимых размеров. Он никогда не видел таких, несмотря на то, что перед закрытием ресторана каждый сантиметр стен кишел всеми известными и неизвестными науке видами ползучих тварей. Когда насекомое выползло из-за плиты, Пумо казалось, что оно размером с его ногу.

Под улюлюканье рабочих Мекленбург хлопнул входной дверью.

Пумо чувствовал себя так, будто вот-вот упадет в обморок. Или уже упал, и это чудовищное существо привиделось ему в бреду. Насекомое было длинным, с ножками, напоминавшими куски медной проволоки. Коричневое тело его походило на артиллерийский снаряд и казалось отполированным почти до блеска. Слышно было, как стучат его лапки по кафельному полу.