Коко

Куда бы не забросила его жизнь, Тим никогда не забывал о Коко. Размышляя над тем всплеском ненависти и мести, он не просто сделал Гарри Биверса героем одного из своих романов, он постарался показать всю мелочность и убогость методов Биверса. Пул брел на север по улицам, полным спешащих куда-то равнодушных друг к другу людей, и чувствовал, как сильно подействовал на него разговор с Андерхиллом. Восемь часов назад доктор Пул пересек шаткий мостик и почувствовал себя на грани новой жизни, нового отношения к своей работе, к браку, даже к смерти. Как будто он впервые взглянул на смерть с должным уважением, достаточным для того, чтобы постичь ее. Он стоял и смотрел на смерть, и все чувства его были обострены, совсем не как у врача. Страх, ужас – они были совершенно необходимыми, моменты просветления, понимания неизменно проходили оставляя после себя лишь воспоминания, но Пул помнил резкий соленый привкус соприкосновения с реальностью и то унижение которое испытывал перед этим. Что убедило его в невиновности Андерхилла, так это то, что тот в каком-то смысле, в течение многих лет, от книги к книге пытался перейти точно такой же ручей судорожно цепляясь за перила. И чувства его все время были обострены. Он приложил все силы, чтобы взлететь, подняться над всем этим. И Коко дал ему крылья.

Андерхилл пролетел, сколько мог, и если и потерпел катастрофу что ж, полеты часто заканчиваются не слишком мягкой посадкой.

Алкоголь, наркотики – все это было не для того, чтобы продлить полет, как решил бы Гарри Биверс и люди вроде него, а чтобы окончательно разрушить человека, который дошел до своего предела, но которому по-прежнему этого мало. Андерхилл зашел гораздо дальше Пула, у которого все еще была его память, его любовь к Стаси Тэлбот, служившая своеобразной оболочкой той, старой любви к Робби; Андерхилл же покорил собственное воображение, и воображение стало для него всем. Все это постепенно прояснилось для Майкла на террасах, в шумном огромном зале китайского ресторана и, наконец, в квартире Андерхилла. Андерхилл рассказывал свою жизнь, не соблюдая никакой последовательности, и перипетии его истории периодически отвлекали Майкла от мыслей о Коко. Жизнь Андерхилла была сплошной цепью лавин и обвалов, но в данный момент он жил тихо и спокойно и надеялся вскоре вновь приняться за работу.

– Это как заново учиться ходить, – сказал он Пулу. – Я спотыкаюсь, падаю, опять встаю. В течение восьми месяцев дела шли так, что я считал большой удачей, если удавалось написать хотя бы абзац после шести часов работы.

Он написал довольно странный роман под названием “Голубая роза”, затем не менее странный – “Можжевеловое дерево”. Теперь Тим записывает диалоги с самим собой – своеобразная игра в вопросы и ответы и собирается начинать новую книгу. Дважды за свою жизнь Андерхилл видел девочку, бежавшую навстречу ему с окровавленным лицом и руками, издавая неземные звуки – девочка была частью ответа на мучившие его вопросы, как казалось Андерхиллу: она возвещала близость вечности. Коко был для Тима способом возвращаться в пещеру Я-Тук, как и видение девочки, в панике бегущей по городским улицам, как и все, что он написал.

Гораздо хуже, по мнению Андерхилла, было то, что Коко, по всей вероятности, был Виктор Спитални, этот подонок из подонков.

– Я все рассчитал, – сказал Тим Майклу в “Золотом Драконе”. – Одно из убийств Коко совершил ты, одно я, и еще одно, я думаю, Конор Линклейтер...

– Да, – подтвердил Майкл. – Ты прав. Одно он, одно я.

– Думаешь, по тебе это было не видно? – сказал Андерхилл. – Ты не злодей по натуре, Майкл. Словом, методом исключения я вывел, что это мог быть только Виктор Спитални. Если только не ты и не Денглер, но и то, и другое казалось и кажется мне одинаково невозможным.

– Я прилетел в Бангкок, чтобы разузнать как можно больше о последних днях Денглера. Думал, что, может быть, это поможет мне опять начать писать. А потом, друг мой, все пошло черт знает как. Начали умирать журналисты, как заметили вы с Биверсом.

– Что значит – журналисты? – с искренним недоумением спросил Майкл.

Андерхилл удивленно смотрел на друга несколько секунд, затем громко рассмеялся.

Дойдя до очередного перекрестка, Пул постоял немного, вдыхая душный ночной воздух. Воспользовавшись несколькими занюханными библиотеками и книжными магазинами Бангкока, Андерхилл обнаружил то, что не удалось обнаружить Гарри Биверсу и всем его помощникам. Пула ошеломило сообщение о том, что Биверс проглядел-таки связь между новыми жертвами Коко.

Потому что связь эта означала, что все они были в опасности. Андерхилл был уверен, что Спитални преследует его. И в Сингапуре, и в Бангкоке.

У Тима все время было такое чувство, будто за ним следят, идут по пятам. В “Золотом Драконе” он сказал Майклу: