Коко

– Я хочу поговорить с тобой, – произнес Гарри. Он чувствовал, что на той стороне провода царит возбуждение и ожидание. Если бы у него было не совсем в порядке сердце, сейчас оно бы просто-напросто взорвалось. А Коко мягко, почти неохотно положил трубку – Гарри слышно было его молчаливое сожаление, одолевавшая его необходимость поговорить, потому что в такие моменты начинаешь слышать все, все начинает как бы говорить. Гарри тоже положил трубку, точно зная, что Коко позвонит еще. Теперь Гарри был для него как бы наркотиком, приверженности к которому он не в силах был сопротивляться.

А обстоятельства складывались практически идеально. Майкл Пул и Тим Андерхилл, которые, по мнению Гарри, оказались в этой истории классическими образцами пятого колеса в телеге, были на Западе, разыскивая там какой-нибудь табель Виктора Спитални или что-нибудь в этом роде, а Гарри же был здесь, в самом центре событий.

Сегодня он заманит Коко в “мясорубку”.

Гарри принял душ и оделся в самую удобную одежду – единственную пару джинсов, черный свитер с узким горлом, черные кроссовки. Наручники он повесил на ремень, который был закрыт свитером. Нож, как маленький спящий хищник, притаился в его боковом кармане.

Гарри лениво добрел до телевизора и включил канал “Эн-Би-Си”. Джейн Поули и Брайан Гамбл улыбались друг другу, отпустив очередную шутку. Через год они будут произносить его

имя, улыбаться ему,произносить его имя с удивлением и восхищением... Вместо Джейн и Брайана на экране появилась симпатичная молоденькая дикторша, которая пожелала ознакомить их с местными новостями. Темные брови, влажные полные губы, напряженный зовущий взгляд, а котором светились одновременно ум и модная в последнее время на телевидении сексуальность, – все на нью-йоркский манер. Гарри положил руку между ног и наклонился поближе к экрану, представляя себе, что сказала бы эта девушка, если бы знала о нем, и что он сделал бы...

Он подошел к окну и стал глядеть вниз на несчастных рабов, страдающих за зарплату, которые группами по двое-трое выходили из здания, где находилась его квартира. Одна девушка выскользнула из здания и свернула на Десятую авеню, ежась от холодного ветра. Ну же, телефон, звони! Девушка, идущая по Десятой авеню, сверху казалась совсем крошечной, и тем не менее она шла на паре хорошеньких ножек и под пальто ее двигался туда-сюда весьма аппетитный зад. А та девица – звезда Четвертого канала, Джейн Хэнсон – миллионы мужиков мечтают о ней, о том, чтобы встретить хоть что-то похожее, но когда все это закончится, она будет говорить только о нем. Пройдет не так уж много времени – и он будет мелькать на экранах телевизоров, его пригласят в Рокфеллеровский Центр – фокус не в том, чтобы знать, где это находится, а в том, чтобы тебя туда пригласили. Над миром плохооплачиваемых рабов высился мир, напоминавший гигантскую вечеринку, полную знаменитых людей, которые знают друг друга. И если тебя пригласили всего один раз, то и ты становишься членом этой партии. И ты наконец получаешь как бы новую семью, такую, которую заслуживаешь. Перед тобой открываются все двери, тебе предоставляются неслыханные возможности – ты наконец в том мире, к которому принадлежишь.

Ведь когда Гарри было двадцать лет, его фото красовалось на обложках “Тайм” и “Ньюсуик”.

Гарри прошел в ванную и уложил волосы перед зеркалом. Затем он съел пачку вишневого йогурта. Около половины одиннадцатого, смотря уже канал “Си-Эн-Эн”, Гарри съел притку шоколада и еще шоколадное пирожное, взяв все это из запасов, хранившихся у него в кухонном столе. У него мелькнула было шальная мысль немного выпить, но Гарри тут же почувствовал отвращение к мужчине, который стал бы пить перед столь ответственной миссией.

Затем Гарри переключил телевизор на один из регулярных каналов, убрал звук, включил радио и настроил его на канал новостей.

Около двенадцати тридцати Гарри позвонил в ресторан “Биг Вок”, на другой стороне Десятой авеню, и заказал порцию свиного соте с кунжутной лапшой.

Программы сменялись одна за другой, Гарри уже плохо понимал, что смотрит и едва ощущал вкус китайской пищи, которую отправлял себе в рот.

В два тридцать он резко вскочил со стула и включил автоответчик. День проходил. Ничего так и не случилось: ребенок утонул в реке Гарлем, другого жестоко избил его отчим, а затем засунул в духовку и сжег, тридцать детей из Калифорнии утверждают, что их развратили в детском саду. “Маленькие противные лгунишки”, – подумал Гарри. На следующий день объявятся еще двадцать малолеток, которые станут утверждать, что их учитель вытаскивал из штанишек их члены или же демонстрировал им свои. Половина из них наверняка только и мечтали о том, чтобы он это сделал, спрашивали, можно ли им поиграть с этой штукой. Маленькие девочки из Калифорнии, которые уже пользуются косметикой и носят в ушах длинные ниточки сережек, маленькие упругие попки под детскими джинсами...