Коко

– Не совсем. – Теперь Мэрфи говорил очень медленно и явно неохотно, лицо его постепенно начинало приобретать багровый оттенок. – Обычно рейсы из Америки на Тегусиальпу делают посадку в Белизе. Там тоже ждали наши люди, на случай, если Денглер захочет что-нибудь выкинуть. Во всяком случае, так нас информировала полиция Белиза. – Пул наклонился вперед, собираясь что-то сказать, но лейтенант выставил вперед руку, призывая его к молчанию. – Самолет также обычно садится в месте под названием Сан Педро де Суда – это уже в Гондурасе. Там расставила своих людей уже гондурасская полиция. Они должны были проверять каждого, кто сходит с самолета. А теперь слушайте внимательно, доктор, я расскажу вам, что случилось. Между Сан Педро де Суда и Тегусиальпой есть еще одно место, где регулярно садятся самолеты. – Лейтенант попытался улыбнуться. – Аэропорт Голосон в небольшом приморском городишке под названием Ля Каиба. Самолет стоит там всего десять минут. И сходят там только местные пассажиры – у них билеты отличаются по цвету от билетов международных рейсов, так что их легко можно распознать. А местным пассажирам не надо проходить через таможню, иммиграционный контроль и все эти штуки. В Голосон поставили двух гондурасских полицейских, но они никого не заметили, кроме местных пассажиров.

– Но когда самолет приземлился в Тегусиальпе, Денглера не было, – закончил за лейтенанта Пул.

– Правильно. Таким образом получается, что Коко не сходил нище вообще. – Лейтенант потянул носом воздух. – Что это за запах?

– Полицейский внизу сказал нам, что в аэропорту что-то случилось, – сказал Авдерхилл. – Я не могу припомнить, чтобы что-то случилось в Кеннеди.

Мэрфи посмотрел на него безо всякого выражения.

– Да, произошло кое-что, если это можно назвать простым происшествием. Когда команда проверяла самолет, они обнаружили одного пассажира, который не покинул своего места. Он спал, закрывшись журналом. Только когда они сняли журнал и тряхнули пассажира за плечо, они обнаружили, что он мертв. Сломана шея. – Мэрфи покачал головой. – Мы до сих пор ожидаем результатов опознания.

– Так что Коко может быть где угодно, – подвел итог Пул. – Вы это хотите сказать? Он мог улететь куда-нибудь еще, как только сошел с самолета.

– Что ж, сейчас у нас полицейские наряды в аэропорту Голосон, – сказал Мэрфи. – То есть это у них там полицейские наряды. – Лейтенант отодвинулся от стола и встал. – Думаю, это все, что я имею сказать вам, джентльмены. Буду держать с вами связь. – Он направился к двери.

– Другими словами, никто не нашел его до сих пор. И мы даже не знаем, каким именем он теперь пользуется.

Мэрфи открыл дверь.

– Я позвоню вам, как только у меня появится новая информация. И он вышел.

Буквально тут же в комнате появился Далтон, как будто все это время стоял за дверью и ждал подходящего момента.

– Теперь вам все известно? – сказал он. – Я провожу вас вниз. Вам не о чем беспокоиться, ребята. Его ищет полиция всего Гондураса. А в Гондурасе готовы выше головы прыгнуть, чтобы только оказать нам услугу, можете мне поверить, так что через день-два наш парень будет за решеткой. Я рад, что ваши раны оказались не слишком серьезными. Эй, доктор, скажите вашей хорошенькой подружке, что если ей когда-нибудь надоест...

Они вышли на тротуар в своих облезлых пальто, принадлежавших умершим старикам.

– Как там в Гондурасе? – спросил Пул.

– Разве ты не слышал? – сказал Андерхилл. – Нас там любят.

Часть восьмая Тим андерхилл

А что случилось потом?

Ничего.

Не случилось ничего.

Прошло два года с того дня, когда мы с Майклом Пулом вышли из полицейского участка и отправились в “Сайгон”, ресторан покойного Тино Пумо. И ничего больше не было слышно о Коко или о М.О.Денглере или как он там называет себя теперь. Бывают времена – времена, когда все в моей жизни идет как по маслу, – когда я знаю, что он мертв.

Ведь нет никакого сомнения, что Коко искал смерти. Я думаю, он считал, что освобождает свои жертвы от устрашающего ощущения вечности, которое окружало его самого, дарует им настоящую свободу. “Я – Эстергаз”, – написал он на карте, которую оставил в лесу для Майкла. И он наверняка хотел сказать, что то, что случилось однажды на берегу реки Милуоки, продолжало и продолжало случаться с ним, сколько он ни убивал, чтобы заставить это остановиться. “С начала до конца и обратно” – наверняка это означало вечность, которая сделалась невыносимой для человека, заключенного внутри ее.