Коко

Какие газеты ему нужны? Копии всех ежедневных газет Нью-Йорка, Вашингтона, Лос-Анджелеса и Сент-Луиса, а также журналы с политическими обозрениями за ноябрь шестьдесят восьмого года и март шестьдесят девятого. А так как Пумо собирался просмотреть еще и некрологи жертв Коко, он попросил “Лондон Таймс”, “Гардиан” и “Телеграф” за всю неделю, включавшую двадцать восьмое января восемьдесят второго года, газеты Сент-Луиса за пятое февраля и ближайшие дни и ежедневные парижские газеты, выходившие в районе седьмого июля.

Бородатый служащий объяснил Тино, что обычно на подборку столь обширных материалов уходит довольно много времени, но что у него есть для Пумо одновременно хорошие и плохие новости. Хорошие заключались в том, что все микрофильмы с материалами по происшествию в Я-Тук уже были собраны воедино. Плохая же новость состояла в том, что все эти материалы еще не поступили обратно в хранилище, потому что не только Пумо интересовался Я-Тук, – журналист по имени Роберто Ортиз затребовал ту же самую информацию тремя днями раньше, изучал ее в понедельник и все утро вторника, который, как известно, был вчера. “Сегодня среда – день “Виллидж Войс”, – автоматически подумал Пумо.

Тино никогда ничего не слышал о Роберто Ортизе и испытывал сейчас по отношению к этому человеку лишь чувство благодарности за то, что не придется ждать несколько дней, пока будут разыскивать нужные ему микрофильмы. В конце концов, повторял Тино самому себе, он ведь просто проводит дополнительные исследования, чтобы заглушить в себе сознание, что он упустил в жизни что-то важное, не отправившись с друзьями в Сингапур. Если обнаружится что-ни-5удь, что им необходимо знать, он всегда может позвонить им в отель “Марко Поло”.

Пока искали и подбирали статьи, Тино изучал, что было написано по поводу событий в Я-Тук в “Нью-Йорк Таймс” и других журналах. Он сидел на пластмассовом стуле перед пластиковым столом, причем стул был неудобный, а аппарат для просмотра микрофильмов занимал на столе столько места, что блокнот для записей Пумо приходилось держать на коленях. Но через несколько минут все это перестало иметь значение. То, что случилось с Тино Пумо через несколько минут чтения статьи, озаглавленной “Я-Тук: позор или победа”, напоминало разве что происшедшее с Котором Линклейтером в момент, когда Чарльз Дейзи положил перед ним альбом с фотографиями, отснятыми Коттоном. Он тут же забыл обо всем, что происходит вокруг.

“Ньюсуик” приводила слова лейтенанта Гарри Биверса: “Мы здесь, чтобы убивать врагов всех видов и размеров. Лично на моем счету уже тридцать трупов вьетконговцев”. “Убийца детей?” – вопрошал “Тайм”, где лейтенант Биверс описывался как “исхудавший человек с ввалившимися глазами и выступающими скулами, отчаявшийся человек на грани срыва”. “Действительно ли они невиновны?” – спрашивала “Ньюсуик”, в которой дальше утверждалось, что лейтенант Биверс – такая же жертва Вьетнама, как и дети, убийство которых вменяется ему в вину.

Тино помнил поведение Биверса в Я-Тук. “На моем счету тридцать мертвых негодяев, давайте, если вы хоть что-нибудь соображаете, нацепите медаль мне на грудь”, – казалось, говорило выражение лица лейтенанта. Лейтенанта буквально распирало, он никак не мог заткнуться. Когда вы стояли рядом с ним, то могли почти почувствовать, как в бешеном темпе бежит кровь по венам Гарри Биверса. И было ясно, что вы обожжетесь, если решитесь прикоснуться к нему.

“На войне все одного возраста, – заявил он репортерам. – Вы, придурки, думаете, что на этой войне есть дети, вы думаете, что дети вообще существуют во время этой войны? Знаете, почему вы так Думаете? Потому что вы – невежественные гражданские крысы, вот почему. Здесь нет детей!”

Были статьи, где предлагалось чуть ли не повесить Биверса, а вместе с ним и Денглера. Например, заголовок статьи в “Тайм”: “Я заслужил эту проклятую медаль”. Интересно, подумалось Тино, почему это, вспоминая о тогдашних событиях, Гарри всегда утверждает, что говорил журналистам, будто остальная часть взвода тоже заслуживает медалей.