Коко Шанель. Я и мои мужчины

Благодаря своей связи с Игорем Стравинским, Сергеем Дялигевым и дружбе с его труппой, Коко Шанель на всю жизнь сохранила любовь не только к русскому балету, но к России и к русским. Известно, что ныне многие костюмы к тем русским балетам хранятся в Канберре, в Национальной Галерее Австралии, в Лондоне, Стокгольме, Техасе и, конечно, в Театральном музее Петербурга…

В 1961 году один из последних «дягилевских юношей» Серж Лифарь познакомил ее с Майей Плисецкой. Русская балерина в своих мемуарах вспоминает, как Шанель, которой было тогда за восемьдесят, устроила в ателье показ осенне-зимней коллекции только для двух зрителей: самой Плисецкой и танцора Лифаря, а потом предложила Майе выбрать любую вещь, которая ей по нраву. Плисецкая колебалась, и тогда Шанель выбрала сама – сарафан и мундир из плотного белого стеганого шелка с темно-синими аксельбантами и золотыми пуговицами. Шанель попросила Плисецкую пройтись по подиуму: «Посмотрим, как умеет носить изделия Дома Сhаnеl балерина из России». После нескольких проходов престарелая кутюрье заключила: «Теперь я верю Сержу, что вы – великая балерина».

Русские сезоны Сергея Дягилева. Вацлав Нижинский, сцена из балета

Великий князь Дмитрий Павлович. В объятиях кузена Николая II

Осень 1920 года, курортный Биарриц. Это лучший сезон для отдыхающих: пронзительное небо, чистый воздух, дыхание океана, пропитанное йодом. Едва начав «роман» с семьей Стравинских в «Бель Респиро», Коко отправляется отдохнуть и посмотреть, как идут дела в ее филиале. В это время здесь продаж больше, чем в Париже.

В один из бесподобных вечеров, проводимых на отдыхе, за легким ужином в кафе собрались три приятельницы, три светские львицы: Коко Шанель, актриса Габриэль Дорзиа и певица из «Опера-комик» Марта Давелли, которая совсем недавно триумфально выступила в «Мадам Баттерфляй» и «Кармен». Последняя была не только популярной певичкой, но и любовницей Великого князя Дмитрия Павловича, кузена свергнутого русского царя. В момент, когда ее возлюбленный отлучился, она шепнула Коко: «Если хочешь, я тебе его уступлю! Он мне дорого обходится».

«В присутствии великого князя в Биаррице не было ничего удивительного. Баскское побережье, как и Лазурное, было населено русскими аристократами, которые вынуждены были бежать из России в годы, последовавшие за октябрьским переворотом семнадцатого. Вполне естественно, они съехались туда, где все напоминало о минувшем счастье. Но большинство из них, потеряв в революционном пожаре все свое состояние, в то же время сохранили в неприкосновенности вкус к роскоши…»

Габриэль Бонер Дмитрий Павлович Романов показался писаным красавцем. Ей импонировали его высокий рост, крепкие, длинные ноги, зеленые глаза, в которых затаилась меланхолическая грусть. Ну и, конечно же, его неотразимый славянский шарм и полная странных приключений судьба. Он участвовал в убийстве «зловещего старца» Распутина, пользовавшегося покровительством царицы Александры и державшего в руках судьбу ее страдавшего гемофилией сына. От гнева императрицы Дмитрий бежал в Персию, взяв с собой своего верного слугу Петра – двухметрового гиганта, который опекал его с детства. Этот побег из России спас Дмитрия от расправы большевиков; он был далеко, когда в Екатеринбурге зловещей июльской ночью 1918 года кровь царской семьи обагрила стены подвала дома купца Ипатьева.

«Роскошь – это когда изнанка так же красива, как и лицо»

Вечерние платья от Шанель, 20 – 30-е годы ХХ века

Великий князь Дмитрий – внук Александра II, племянник Александра III, кузен Николая II, он потерял мать еще в младенчестве. Его отец, Великий князь Павел, командовавший императорской гвардией, виделся с сыном нечасто; а когда мальчику исполнилось одиннадцать лет, и сам оказался в изгнании. Ребенка передоверили московскому градоначальнику Великому князю Сергею с супругой.

Но Великий князь Сергей пал жертвой покушения, подготовленного большевиками-террористами. «Габриэль влекло к Дмитрию еще и то, что, несмотря на несопоставимость условий, в которых они дотоле жили, в началах их жизненных путей наблюдалась некая схожесть»; «Сиротские детство и отрочество, в которые так недоставало радостей, оттенили его прекрасные зеленые глаза налетом меланхолии. Кто лучше Габриэль мог понять его отчаяние?!»

Позже Коко, часто бывающая в театре, с эксцентричной значимостью произнесет:

– Принцы крови всегда вызывали у меня безмерную жалость. Их ремесло, когда они его исполняют, – самое грустное из всех возможных; но еще хуже, когда они не могут исполнять его.

Русский изгнанник, без сомнений, терпел материальную нужду, о чем свидетельствовали его потертый пиджак и покрытые трещинами башмаки. Хваткая Габриэль Шанель тут же пригласила Дмитрия в сентябре поселиться у нее в Гарше вместе со своим слугой Петром. Вилла «Бель Респиро» достаточно вместительна, чтобы приютить всех. К тому же, добавила она, там он встретится со своим соотечественником Стравинским и его семьей.