Кокон. История одной болезни (сборник)

– А если что-то пойдет…

– Не так? – перебил господин. – Обижаете! Опыт здесь колоссальный.

N отчаянно тер виски.

– Подумайте, – совершенно непринужденно завершил господинчик общение. – Впервые вам предлагают самый значимый в жизни бонус! Счастливый билет! В конце концов, вы ужасно страдаете… А вот что касается нервов, их все-таки нужно лечить: наши люди из сил с вами выбились.

– Грузовик? Та кастрюля там, на дороге?

– И не только, любезный, не только… Кстати, когда я застал вас в мотеле тем приятнейшим вечерком – сам, признаюсь, без ног остался. Надеялся, за коньячком наконец-то разговоримся. Но куда там! Вы дернули к выходу – только пятки ваши сверкнули!

– Что мне делать?

– Вначале решиться. А затем разыскать нас, любезный!

CVIII

Перед N оказалась визитка; господин моментально исчез. «Ты мой раб, – издевалась псюхэ, – я приказываю, ты подчиняешься». N взорвался, он озверел, он приблизил к глазам картонку – однако не успел пробежать глазами и первых визиточных букв.

Здесь, на самом пике отчаяния, на «острие меча», когда он, задерганный пытками, готов был немедленно действовать (и решиться, и разыскать), в почти загубленной жизни «лаки-мена-Мидаса-Счастливчика» произошел поворот – сногсшибательный, невероятный!

– Где вас носит? – именно в это судьбоносное время материализовался в его тонкой пластинке с кнопками, казалось бы, навсегда уже исчезнувший «лукавый и лживый» док.

Чуть не плача от злости и боли, N ответил доктору где.

– Я ведь просил не устраивать отсебятины! – укорил беглеца психолог. – Эй, бросайте-ка шарлатанов и немедленно возвращайтесь. У меня отличная новость.

CIX

N впоследствии так и не понял, почему послушался доктора (хотя, казалось, уже давно поставил на вруне самый решительный крест!), почему, забыв о визитке, он помчался к знакомым креслам? Возможно, сработал рефлекс, возможно, все тот же гипноз, которым док подавил его еще в юности, а возможно, на этот раз N почувствовал нечто спасительное в взволнованно-кратком звонке. Как бы там ни было, искрящийся радостью голос разом оторвал его от мысли (почти воплотившейся) о союзе с тем альтруистом и его таинственной ратью. N воспринял зов, как приказ. N не помнил обратной дороги, N вообще казалось потом – он мгновенно телепортировался, переместился в пространстве (время сжалось, время словно исчезло). Кабинет был таким, как и прежде, ничего там не изменилось; доктор, правда, весьма постарел.

CX

Врач сказал:

– К черту всяческих Мефистофелей! Есть, голубчик, некая фирма – уважаемая, фармацевтическая. В последние годы занималась совершенно другими исследованиями, но, представьте, побочный эффект – изобрела весьма сильные средства. Раскошелиться здесь придется, лекарства недешевы, карманы ваши опустошатся, кроме того, будет больно и тяжело, однако муки стоят того. Еще раз повторюсь – выкорчевать псюхэ, увы, нам не под силу, но вот усыпить – усыпим…

Три месяца интенсивного курса в выбранной мною больнице, затем небольшой перерыв – и продолжим до полной виктории.

CXI

Хотя выворачивающая наизнанку химия действовала неторопливо, ни на йоту не отступающий от рекомендаций и готовый штурмовать само небо N сделался самым послушным клиентом. Таблетки, после приема которых впору было лезть на стены, утром и вечером добросовестно им проглатывались, капельницы, через день заполняющие вены весьма подозрительной жидкостью, переносились с мужеством, которое больной не ожидал в себе встретить. По совету психолога N старался подмигивать своему отражению в зеркале – но бодрячества не получалось, всякий раз он с ужасом видел цену грядущей победы. Прилагающиеся к основным терзаниям диеты и клизмы валили несчастного с ног. После месяца терапии, совершенно к нему беспощадной, N с трудом забирался на напольные весы, легкий ветерок гарантированно мог его сдуть. Специально приставленная сестра сделалась его верной тенью; стыд уже не заливал то, что осталось у N вместо щек, при очередном втыкании иглы шприца в ягодицы, к середине лечения состоящие из двух сплошных гематом. Когда карман господина-гражданина-мистера N облегчился если не на половину, то, пожалуй, на добрую треть (счет за избавление выставили просто чудовищный), рядом с ним обозначился док.

– Ну-с! А теперь проверим.

Стоически вынесший пытки N покорно к себе прислушался – псюхэ что-то там бормотала.

– Ей еще хочется! – не удивился психолог. – Дадим ей, подруге, еще!..

CXII

Док сдержал обещание – дряни здорово наподдали, но чего это стоило! От первой же дозы закачанной внутривенно новой лечебной субстанции остатки волос (после беспощадных уколов они и так-то прорастали лишь кое-где, словно кусочки мха на брутальном северном камне) даже не выпали – в течение нескольких часов на глазах у N растворились. Что касается самих глаз, докторам продвинутой клиники, в стенах которой нещадно терзалась его раскаленная плоть, пришлось потрудиться, объясняя: дело не в базедовой болезни, речь идет о совершенно нормальной реакции перенапряженного организма.