Кокон Кастанеды

– Хм… Я, конечно, не феминистка, но идея мне нравится. Только… для усиления драматизма в сценарии предлагаю взять в прокате три арбалета, – подмигнула ей Варвара. – Одна я участвовать в этом безобразии не собираюсь.

Лиза на секунду смешалась, растерянно глядя на свою подопечную. Она-то замуж выходить не планировала, но что не сделаешь ради счастья Варьки!

– А, ладно, будь что будет! – согласилась Лизавета Степановна, а про себя подумала, что она такая же идиотка, как и Варя. Вот и не верь после этого в судьбу – как так получилось, что именно ее она выбрала из толпы?

С каждым днем Лиза чувствовала, что всей душой привязывается к Варваре и начинает болеть за нее всерьез, а не потому, что этого требует отведенная ей режиссером в игре роль. Счастья Варваре она желала искренне, и сценарий вдруг отошел куда-то на задний план. У Лизы никогда не было близких подруг, отношения с девочками не складывались, Муська – единственный, кому она могла доверять и открыться полностью. Теперь волею случая в ее жизни появилась Варвара, и Лизе вдруг стало страшно, что правда когда-нибудь выплывет наружу и закончится их дружба. Варвара не простит, когда узнает, что Лиза манипулировала ею, как марионеткой, ради достижения своей цели. Не простит.

– Лиз, все будет хорошо, не волнуйся, – погладила ее по плечу Варя, решив, что она переживает из-за будущего рискованного мероприятия.

– Да, – очнулась Лиза и широко улыбнулась. – Все будет не просто хорошо, а супер! Осталось уговорить Муську.

Романова долго уговаривать не пришлось, сумасшедшую идею дам он поддержал не задумываясь и тут же помчался в прокат, договориться о трех арбалетах. Притаранив арбалеты в номер, Муська вновь унесся на улицу и долго бродил под окнами пансионата, прищурив один глаз и явно прикидывая, на чей бы балкон засандалить свою благоухающую ароматом «Armani Mania» стрелу Амура. Вернулся Муська в романтическом настроении и завалился на кровать с мечтательной улыбкой на лице. Посовещавшись, решили операцию под кодовым названием «Царевич Лягух» начать ровно в полночь. Осталось дождаться ночи. Варвара, чтобы протянуть время, уселась за ноутбук, строчить сценарий. Лиза маялась, слоняясь из комнаты в комнату: в душе ее бушевала тьма противоречивых чувств – и страх, и азарт, и радость, и легкий налет грусти. Наконец Лизе надоело болтаться без дела, решив заняться чем-нибудь полезным, она вытряхнула из дорожной сумки на кровать все туалеты и задумалась, какой из нарядов лучше подойдет для свидания с судьбой.

Глава 2 Двадцать пятый кадр

Москва ударила по затылку шумом и суетой, словно молотом. Придавила и чуть не сбила с ног. Поток машин, мигающие светофоры, высокие здания, широкие улицы. Вокруг были люди, много людей, разноцветная гудящая толпа, река человеческих тел и незнакомых лиц. Голова раскалывалась, шумела, как Ниагарский водопад, шум мешал думать, мешал сосредоточиться. Он почувствовал, что вязнет в болоте, и лишь теплая ручка Настены, которую он держал в ладони, помогала ему не утонуть.

До Москвы они добрались на трех попутках. Первые два водителя попались отзывчивые, сочувствовали бедственному положению сирот, правда, щедрых спонсорских взносов для несчастных беспризорников после Колиной проповеди о культурных традициях меценатства в России они так и не сделали, но зато довезли с комфортом. С последним шофером раздолбленной «восьмерки» не повезло. Николай сразу почувствовал неладное, водитель поглядывал на них с подозрением всю дорогу, а когда доставил их до центра города, как обещал, заблокировал двери и заорал, что сразу их раскусил, назвал Колю переодетой цыганкой, начал угрожать сдать их милиции и затребовал деньги за проезд. Пришлось раскошелиться и отдать последнее, чтобы товарищ успокоился. Получив вожделенные бумажки, водила выпустил их из автомобиля и уехал, осыпав на прощание нецензурной бранью. Настена на инцидент отреагировала философским молчанием. Реакция на Москву, где она никогда в жизни не была, у девочки тоже была довольно глубокомысленная.

– Шибко народу в столице много. Как же они здесь живут, бедняги? Бегут куда-то все, несутся как оголтелые, – вздохнула Настя. – Вообще-то красиво, – добавила она, – только больно вонюче.

– Почему вонюче? – рассмеялся Николай, застонал и схватился за голову: смеяться было больно.

– Машины пердят вовсю, вот почему, – объяснила Настена.

– Мы с тобой тоже не ванильным зефиром пахнем, – заметил Коля, повел носом и скривился: – Прямо-таки наслаждение свежестью.

– Вы руки шибко кверху не подымайте, тогда вроде не особливо и воняет, – посоветовала Настя. – А если вовсе не шевелиться, а на месте стоять, то совсем не пахнет, – сообщила она о своем наблюдении и вздохнула. – Ох… Мост хрустальный над рекой какой прекрасный! Я почти такой же в мультике про Ульянку, которая хуже керосину, видала. И флажки разноцветные, выстроенные кружочком, с закорючкой рядом, тоже хороши.

– Это не закорючка, а композиция Оливье Старебеля «Похищение Европы», – сообщил Николай и замер.