Кокон Кастанеды

Все закончилось, но почему-то идти с Варламовым в самый лучший ресторан ей не хотелось. Не хотелось ничего. Только что она убила человека: дала ей яд собственной рукой. Цыплакова вновь ее провела, легким движением руки сделала из нее убийцу. Впереди внутреннее служебное расследование. От работы ее отстранят, дела объединят в одно и передадут другому следователю. Это хорошо, отдохнуть ей не помешает. А может, и вовсе уволят? Еще лучше. В ее крови – передоз от смертей, и среди них лишь одна, не лишенная смысла. Вспомнилось вдруг стихотворение Алены, напечатанное в малотиражной газете: «Мне бы лодку добыть и уплыть к берегам неизведанным, где на солнце сады цветут, в облаках грибы растут, а по воздуху плавают рыбы. Мне бы лодку добыть и уплыть к берегам неизведанным, чтобы в небо упасть, среди звезд танцевать, светом лунным наполнить грудь и найти свой путь…» Да… каждый выбирает свой путь. Алене Цыплаковой на этом свете оставаться было незачем. Разве что для того, чтобы объяснить, с какой целью Холмогоров ездил в Берлин. Где она взяла рисперидон? Почему при первой беседе назвала в качестве лечащего психиатра Холмогорова доктора Соланчакова? И откуда у простого редактора такие обширные познания в области психиатрии?

Часть II

Глава 1 Королевский заезд

Весна распускалась бутонами вишен и яблонь, цвела на зеленых стриженых газонах яркими пятнами тюльпанов, лелеяла глаз бархатом сирени. Варламов не обманул: натура вокруг отеля «Кантри Парк» была потрясающая. Пять корпусов пансионата располагались на берегу реки в окружении сосен. Густой воздух, наполненный запахами хвои и сочной стриженой травы, заполнил легкие, как только Лиза вышла из машины. Скользнув взглядом по окнам главного корпуса, Барышева отошла на несколько шагов от «Лексуса» и мысленно щелкнула кинохлопушкой.

Муська с грацией тигра выпрыгнул из машины, открыл дверь для Варвары, подал ей руку. Как она выходила! Сначала показалась ножка, обутая в изящную туфельку на шпильке, затем рука – она легла на ладонь поп-звезды Романова, и наконец появилась она сама – богиня! Маленькое черное платье, яркий макияж, в носу нострила, как капелька, переливающаяся на солнце. Убиться о стенку! Варвара, правда, в бутике сопротивлялась, пытаясь прикинуться протестующим подростком, напялить гриндерсы, рваные джинсы и свободную рубашку, но Лиза отстояла свою позицию. Сочетание стилей, утонченного и провокационного, должно было сразить всех наповал. Так и вышло: раззявив варежку, на Варвару таращились двое остолбеневших особей мужского пола. Особи женского пола, сопровождавшие товарищей, пялились во все глаза на Романова. Это был фурор!

Романов достал из багажника дорожную сумку, нежно обнял Варю за талию и повел ее к дверям пансионата. Вдруг он остановился и уставился куда-то вверх. Лиза проследила за направлением его взгляда – в одном из окон, прилипнув лбом к стеклу, стоял мачо Алеша с открытым ртом. Есть контакт, обрадовалась Лиза и поторопила Романова.

– Муся, не тормози, быстро веди Варьку на ресепшн.

– Красивый мужик, – вздохнул Романов.

– Как он здесь оказался! – Варвара посмотрела вверх, вырвалась из объятий Романова и помчалась обратно к машине.

– Такую сцену запорола, истеричка! – в сердцах бросила Барышева и направилась к подопечной.

Муська растерянно остался стоять на месте, уронив сумку на дорожку. Варвара, безуспешно подергав двери «Лексуса», разревелась и уселась на газон, платье у нее некрасиво задралось, оголив худые колени. Романов пришел в себя и бросился к Варваре, неуклюже начал ее поднимать.

– Сделай вид, что ты виноват, и проси прощения, – сквозь зубы процедила Лиза, чтобы как-то исправить положение. Муська кивнул, бросил Варвару и рухнул перед Барышевой на колени. – Да не у меня, тундра дремучая! – заорала Лизавета Степановна. – У своей девушки!

– Понял. – Романов развернулся на коленках и склонил голову перед Варварой. Выглядело это очень комично.

Варвара перестала плакать, погладила Муську по голове и прыснула. Лиза нервно хихикнула. Романов, сдерживая смех, покраснел, как степной мак. Варю прорвало первой, она весело расхохоталась, и через минуту вся троица лежала на газоне и ржала на весь пансионат.