Коктейль из развесистой клюквы

— Димедрол, элениум, реланиум, — блистеры со знакомыми названиями я откладывала в сторонку. — Ну, что будем пить?

Я потянулась к кучке лекарств, и тут меня как обухом по голове ударило — аж в глазах потемнело!

— Черт побери! — воскликнула я.

— Это не черт, это я, Колян, — прошептал в темноте голос мужа. — Извини, я свет выключил, сейчас опять зажгу…

Лампа под потолком снова вспыхнула.

— Тебе чего надо? — неприветливо спросила я, недовольная тем, что мне помешали.

— Попить, — Колян прошел прямиком к кулеру.

Со смешанным чувством зависти и восхищения я посмотрела, как ловко он обращается с не прирученным мною устройством. Одно слово, программист! Работник умственного труда!

— Ты будешь? — Муж протянул мне чашку.

— Нет, я уже.

— Ага. Ну, я пошел. — Выпив воду и аккуратно поставив в мойку пустую чашку, Колян удалился.

Я придвинула к кухонному столу табуретку, села и выдавила на стол по одной таблетке из каждой упаковки снотворного. Долго смотрела на белый кружочек неглазурированной таблетки димедрола и нашла, что она очень похожа на таблетку сахарола. Разница только в упаковке. Но если наковырять снотворных таблеток из блистера и пересыпать их в пузырек из-под сахарозаменителя, то перепутать будет очень легко…

У меня снова потемнело в глазах, хотя на этот раз свет никто не выключал. "Саркофаг для "Ауди"!" — внезапно вспомнила я слова Лазарчука.

Да ведь Вовка Горохов, знатный любитель сахарола, ездит как раз на «Ауди»! Или о нем уже нужно говорить в прошедшем времени — "ездил"?! Уж не про Вовку ли рассказывал наш капитан, повествуя о самоубийце, напившемся снотворного?

Я вскочила с табурета и пару раз пробежалась по кухне, даже не заметив, что топчу ногами рассыпавшиеся таблетки. Вчера, когда мы с Вадиком убывали на съемку в детскую больницу, Горохов помахал нам ручкой и пошел в телекомпанию. Полагаю, трепать языком и пить обещанный ему кофе.

Вовкина привычка без счету сыпать в кофе сладкие таблетки из флакончика с надписью «Витамины» в наших телевизионных кругах была притчей во языцех. Если какой-нибудь придурок из числа наших шутников решил разыграть Горохова и насыпал в его дежурный пузырек димедрола, Вовка вполне мог налакаться снотворного. Горький вкус кофе не насторожил бы его. Скорее всего, Вовка подумал бы, что насыпал в чашку слишком мало сахарола. И, вероятно, добавил бы еще несколько таблеточек. И снова попробовал! И еще добавил! И опять глотнул!

— Пойду спрошу! — наконец сказала я сама себе и потопала в гостиную, к походному биваку нашего бравого милицейского капитана.

Серега уже благополучно слез с пальмы и перебрался на диван, где свернулся под шотландским пледом, как странствующий Байрон, взлохмаченный и загадочно бледный. Вообще говоря, из нашего сурового мента в сочетании с пледом получился на диво уютный клетчатый калачик. Я бы полюбовалась им подольше, но мне очень хотелось озвучить пару вопросов.

— Лазарчук, ты спишь? — спросила я, понизив голос.

Получилось довольно таинственно. Видимо, спящий Лазарчук как раз смотрел какой-то мистический сон, потому что на мой вопрос он ответил без промедления и весьма своеобразно:

— Ве-ечным сном.

Смекнув, что в сновидении капитана я, похоже, выступаю в роли неких высших сил, я тут же решила использовать данное обстоятельство для получения правдивых показаний, а потому тихонько провыла:

— Не ври мне, Лазарчук! Отвечай честно, как в судный день: кто попал в бетономешалку?

— Бетон, — честно пробормотал в ответ сыщик.

Я тихо чертыхнулась и подправила некорректный вопрос:

— Я спрашиваю тебя, кто был в "Ауди"?

— В ауте были все, — с готовностью признался допрашиваемый.

— "В ауте были все"! — шепотом передразнила я. — Шокирующие откровения капитана Лазарчука!

Серега неспокойно заворочался, и я поспешно сменила тон и умиротворяюще промычала несколько тактов реквиема. Почему-то эта музыка показалась мне подходящей к случаю.

— Лазарчу-ук! Ты меня слышишь? Отвечай, какая была «Ауди»? Красная? — Я снова склонилась над спящим.

— Красная, как кровь! — вдруг громко воскликнул капитан, совершенно неожиданно отреагировав на упоминание красного.

Выдав эту ценную информацию, он порывисто сел, открыл глаза и уставился на меня, сонно моргая.

Чтобы не разбудить спящего, свет в гостиной я не включала, и помещение освещал только свет полной луны, с любопытством заглядывающей в окно, которое с вечера забыли зашторить. Допускаю, что в призрачном лунном свете моя фигура в длинной и просторной — с Иркиного плеча — батистовой ночнушке смотрелась несколько потусторонне. Но не настолько же, чтобы повергнуть в мистический ужас бывалого опера! Дальнейшие нелогичные действия капитана я могу объяснить только дезориентирующим сочетанием потребленного алкоголя и страшного сна. Очень, знаете ли, не хочется думать, что появление у постели мужчины моей полураздетой персоны заставило этого самого мужчину опрометью спасаться бегством. Нет, я уверена, Лазарчук просто не понял, что у его изголовья стояла всего-навсего я, а вовсе не Смерть с косой!