Коктейль ненависти

– Знаешь, – сказал Говард, – средство замечательное, в организме нет потребности повторить ощущение. Но ты понимаешь, Азиз, что с таким мизером мы не можем выйти на рынок? Американцы говорят: «Если тебе попал в руки лимон, сделай лимонный сок и получишь деньги, чтобы купить два, а то и три лимона». Как я понял, ты не можешь уговорить своего гения увеличить выпуск зелья. А почему бы не заставить? Парень слаб и телом, и душой. Достаточно повысить голос, и он сделает все, что тебе надо. Я помню, – он улыбнулся, увидев, что Азиз хочет ему возразить, – что в этом случае будет не то качество. Да и черт с ним, с качеством. Ты попробуй получить количество, а о качестве будут судить наркоманы. В конце концов, найти таких подопытных нетрудно. И поторопись, наркотик дешевеет, большая конкуренция, а качество оценивают только те, кто имеет деньги. Так что шевелись.

– Признаюсь тебе, – помолчав, решился Азиз, – я боюсь потерять Антонова, он гений. Я постараюсь уговорить его, а не потребовать, потому что намерен использовать его талант для других целей. Вполне допускаю, что он получает маленькие порции, так как понимает, что это наркотик. Но возможно и то, что действительно качество будет намного хуже. Меня, может быть, это и устроит, а его нет. Он потеряет интерес к работе. В этом случае его талант может погибнуть.

– Погоди, то есть, если я правильно понял, ты собираешься делать какую-то ерунду, ну вроде лекарств?

– У меня погиб сын. Денег мне вполне хватит, чтобы прожить еще три жизни. Но все знают, что путь человека намечен Аллахом.

– Значит, ты отходишь от дел?

– Ну почему же? Я буду продолжать свое дело. Но давить на Антонова не стану. Я поговорю с ним и постараюсь его убедить.

– Выходит, этот парень из холодной России действительно может многое?

– Да. Я собрал сведения о нем. Он в пятнадцать лет изобрел сильное болеутоляющее. И еще много чего придумал. Если бы не его отчим, который пытался приучить мать Евгения к наркотикам, юноша не ушел бы из университета и не уехал в Сибирь с каким-то знакомым его деда. Там он окреп физически и душевно. Его похитили, а вместо него оставили двойника. Юридически Евгений Антонов мертв. Но на самом деле он жив и горит желанием что-то делать. Я просмотрел его заметки и хотя почти ничего не понял, но мне стало ясно: Антонов продолжает работать над различными веществами и близок к тому, чтобы найти какое-то средство против…

– Значит, ты будешь его спонсором? – перебил Говард.

– Если это потребуется, то да.

– Послушай, Азиз, но есть возможность заработать очень большие деньги и занять лидирующее положение на мировом рынке, потеснить колумбийцев и афганцев.

– Я попробую убедить Антонова увеличить выход продукта. Но если он откажется, настаивать не буду. Узнаю, чем он занимается, и буду исходить из его интереса.

– Но ты потеряешь…

– Ничего я не потеряю, все будет так же, и кроме того, я стану соавтором необходимого человечеству лекарства.

– Как тебя занесло! – усмехнулся Говард.

– Слушай, ты! – К лежащему на топчане Дауду подошли трое крепких молодых мужчин. – Так ты из ООП? Может, расскажешь, как взрывал наших женщин и детей?

– Я не смертник, – ответил палестинец. – Я воевал против Израиля с оружием в руках. Наша организация не посылает смертников в вашу страну. Точнее…

– Поднимайся! – закричал мужчина в рубашке с короткими рукавами. Двое других, сдернув палестинца с лежака, стали бить его ногами.

Ван вскочил и бросился к ним. Ударом ноги сбил одного, кулаком отправил другого в нокаут, третьего ударил лбом в переносицу. В помещение ворвались трое арабов с дубинками.

– Прекратить! – приказал остановившийся у входа четвертый, держа в руках автомат. Трое лежащих на топчанах мужчин с любопытством наблюдали за избиением палестинца и короткую стычку китайца с евреями, но сделали вид, что спят. Ван, повернувшись к троим, поклонился и вернулся на место. Палестинец с трудом поднялся с пола и тоже лег.

Стоящий у двери охранник оглянулся и крикнул:

– Сюда!

К нему подбежали четверо босоногих мужчин.

– Вынесите их! – Охранник кивнул на избитых.

– А как к вам израильтяне попали? – спросил один из охранников.

– Шныряли они неподалеку, их и взяли. Они ранили одного из наших, и хозяин приговорил их к шести месяцам работы. Им осталось еще три. Но не доживут, лихо их китаеза сделал.

– Благодарю тебя, друг! – Палестинец поклонился Вану. – Я не стал драться, потому что меня наказали бы. А ты хороший человек. Меня зовут…

– Я помню твое имя – Дауд. Меня зовут Ван Цунь. Здесь у меня сестра Уань. Она работает…

– Знаю, – улыбнулся палестинец разбитыми губами. – Я случайно слышал ваш разговор с русским. Если вы действительно хотите уйти, то тебе надо будет помочь мне, и через двое суток мы сможем выбраться отсюда.

– Как именно? – поинтересовался китаец.

– Зачем тебе это? – тихо спросила Уань.