Коктейль Полторанина. Тайны ельцинского закулисья

– Я считаю, что не перекроить, а вот эти главы, где взаимоотношения соотношения власти, президента, да, у нас должна быть президентская республика. Президентская, потому что Россия, вот Горбачев пошел на парламентскую республику в Советском Союзе, когда во главе стоял съезд народных депутатов, и съезд его избрал президентом. Я ему тогда говорил: Михаил Сергеевич, ни в коем случае нельзя избираться на съезде, потому что депутаты от республик, они соберутся, и если Вы не будете давать им поблажку, они Вас опрокинут, надо идти на прямые выборы. Он качался, качался. Он говорит: да, я знаю, ты хотел, чтобы Ельцина избрали. Я говорил: никто его в целом по Советскому Союзу не изберет. Он не пошел. И мы получили страну. Но при той системе, когда сегодня нет никаких контрольных функций ни у кого, делать это просто шаг за шагом укрепляется личная власть. Это устанавливается большевизм сталинский. Но если Сталин устанавливал или укреплял личную власть для того, чтобы что-то делать для страны, то эти ребята укрепляют личную власть для того, чтобы брать от этой страны для себя, вот и вся разница.

–  Михаил Полторанин, гость программы «Без дураков» на «Эхе Москвы». А я предлагаю сейчас, ну, мы будем время от времени возвращаться назад, у нас вообще беседа такая вольная, в 91-й год предлагаю вернуться. Тут есть вопрос от нашего слушателя Саврасова, старшего научного сотрудника из Москвы. Он спрашивает: «Уже написали мемуары о трех днях, потрясших мир?» Ну, и где-то я читал беллетристику о том, как вас вызвал Борис Николаевич, вы с собой даже очков не взяли. Он вам зачитал какой-то документ, по которому как раз и собирались там в Белоруссии в Вискулях впоследствии перекроить… Т. е. судьбу СССР решали или нет? Вместе с Борисом Николаевичем.

– Нет, абсолютно. Это и документально установлено, что я никакого отношения к этому не имел. Больше того…

–  Ну, это беллетристика – то, что вас вызывал Борис Николаевич и зачитывал вам?

– Конечно, беллетристика, да.

–  То есть вы не настолько близки были в то время?

– Нет, мы были, в общем-то, не далеки, как говорится, мы были близки, но…

–  И по-соседски не далеки. Дачи рядом были.

– В то время он уже был не здесь. Он уже жил по Рублевке ехать туда. Барвиха, или как называется, Барвиха, по-моему.

–  Ну да, какая-то из Барвих.

– Ну, вот к данному моменту он знал мое отношение к этому. Он знал отношение, когда я Горбачева уговаривал все-таки сохранять Советский Союз, если бы был президент избранный всеми республиками. И если бы, я говорю, по конституции надо было полномочных представителей президента по союзным республикам, которые имеют право вето на все законы, на все постановления органов власти той республики. Вот вынесла республика, попыталась пошататься в другую сторону, вето накладывается. И он знал это. Поэтому он меня даже в известность не ставил. Я узнал об этом, когда они приехали.

–  Михаил Полторанин. 92-й год крупная политическая игра, обострение отношений с Верховным Советом. И здесь вот Борис Николаевич отправляет вас в отставку. Мы об этом сейчас поговорим, как раз в ту эпоху мы возвращаемся. Но сначала хочу дать слово Вашему ну злейшему врагу и оппоненту того времени, кстати говоря, человеку, который родился в один и тот же день, что вы, правда, тремя годами позже. Руслан Хасбулатов.

Михаил Федотов: Мы познакомились с Михаилом Никифоровичем Полторанины в 1989 году, когда он…

– Я прошу прощения… (Техническая ошибка.)