Коктейль «Россия»

Юлий Петрович Гужон был вообще пропитан проамериканскими настроениями, он был слишком богат, чересчур западник и, разумеется, не мог избежать черной зависти. Он ушел от мести большевиков, но его настигла смерть от офицеров белого движения на юге. В один из декабрьских вечеров 1918 года в Ялте, у себя на даче, Юлий Гужон был убит в присутствии своей семьи офицерами-добровольцами из отряда полковника Гершельмана.

Бессмысленно и жестоко? Но зато по-русски…

Лювигу Кнопу повезло больше: он скончался от старости еще до революционных разборок, 16 августа 1894 года. Сегодня кто знает Кнопа? А когда-то была даже поговорка: «Где церковь – там поп, а где фабрика – там Кноп». Предприимчивый уроженец немецкого города Бремена, Людвиг Густав Иоганн Кноп прибыл в Россию в нежном 18-летнем возрасте в качестве помощника представителя манчестерской фирмы «Де Джерси» Для оживления здесь сбыта английской пряжи. Шел 1839 год. Людвиг Кноп был быстр и сообразителен и сразу понял, что в Москве главное – неформальные отношения с клиентами и заказчиками. Он быстро научился пить водку, но при этом никогда не пьянел. За водкой и делались дела. Сначала ему удалось оборудовать английскими машинами фабрику Саввы Мамонтова, затем последовали Реутовская, Гусевская и другие фабрики.

Первые машины, выписанные при посредничестве Кнопа, прибыли с полным комплектом специалистов не только для сборки и установки оборудования, но и для работы на нем. По мнению многих современников, именно появление с машинами целой колонии англичан решающим образом повлияло на дальнейший успех Кнопа. Заказы Льву Герасимовичу, как стали звать Кнопа в России, посыпались со всех сторон. К концу жизни немецкого предпринимателя насчитывалось 122 кноповские прядильные фабрики. Торговал Кноп и хлопковым сырьем.

Был ли Кноп эксплуататором или, наоборот, благодетелем? Вопрос этот чисто риторический. Людвиг Кноп перестал быть для России иностранным чужеродным элементом, он сделался частью отечественного национального истеблишмента.

Вписалась в российскую экономику и реалии и семья предпринимателей Прове. Один из династии, Иван (Иоганн) Карлович Прове, родом из прусского города Торн, стал сотрудничать с Людвигом Кнопом. С 1883 года он возглавил дирекцию знаменитой Кренгольмской мануфактуры. Иван Карлович Прове не только ковал деньги, скупал недвижимость в Москве, но занимался и благотворительностью. Вот что писал о нем в дневнике Иван Цветаев, основатель Музея изящных искусств имени Александра III, а ныне – Пушкина:

«Нынешний день был очень счастливым (1 марта 1898 года. – Ю. Б.). Виделся с Ив. Карл. Прове, который оказался человеком очень любезным и расположенным к музею… Он признал особую полезность нашего музея и обещал взять стоимость целого зала на себя… Разговаривали мы с Прове о том, почему русские капиталисты и природные москвичи, вроде Саввы Морозова, не идут к нам в Комитет и отказываются помогать возникновению музея, тогда как московские же коммерсанты с западноевропейскими фамилиями, напротив, охотно принимают участие в нашем деле, вызывающем их на материальные жертвы. Причина одна: большая культурность иностранцев в сравнении с нами. Наши купцы – большей частью внуки простых мужиков, иностранные же коммерсанты имеют за собой, во всяком случае, более культурных предков».

Иван Карлович Прове умер 23 января 1901 года. Его дело продолжали сыновья: Рудольф (Роман), Карл Александр (Кирилл), Теодор Фердинанд (Федор). Роман Иванович Прове – солидный биржевик, крупный банкир и промышленник. Карл (Кирилл) Иванович – московский купец второй гильдии. Федор Иванович пошел по линии коллекционирования и был избран председателем Московского нумизматического общества. Революция лишила семейство Прове всяких перспектив: у них отобрали состояния, особняки, доходные дома и имения. Взамен – ссылка, Казахстан, Соловки…

Кого еще следует упомянуть? Густава Ивановича Листа. Его завод, производивший трубы, был расположен на Софийской набережной против Тайницкой башни Кремля. Родился Лист в Берлине. Свою фирму Лист основательно расширил за годы, проведенные им в России, но все заводы его – в дальнейшем «Борец» и «Красный факел» – после революции пережили страшный упадок… Кстати, именно при Густаве Ивановиче на заводе была создана уникальная техническая библиотека, открыто конструкторское бюро, рабочие с семьями выезжали на устраиваемые Листом пикники в Подмосковье… Но революционеры все решили иначе, и эра Густава Листа в России закончилась. Настала эра красных директоров…

В 1893 году ныне забытый автор Мартьянов выпустил в Петербурге книжку «Цвет нашей интеллигенции. Словарь-альбом русских деятелей XIX века в силуэтах, кратких характеристиках, надписях к портретам и эпитафиях». Среди «деловиков» эпиграмм удостоились ученый-агроном А. Энгельгардт, банкир А. Блокк, предприниматель И. Блиох, неведомый нам ныне А. Зевеке, про которого написано: