Кол Будды

Нигде не отыщу теплой завалинки?

И женщину, которая простит и привыкнет?

Смирнов перестал стенать и услышал сладкий голос ламы, подсунувшего ему кол Будды:

– С безграничной верой в свои силы сел Гаутама под сень большого баньяна и принялся сосредоточенно размышлять. "Я не двинусь с места, пока не достигну полного просветления", – поклялся он…

Я не двинусь с места! – врезалось в мозг Смирнова. – Вот оно! Не надо мельтешить по жизни! Надо сидеть под баньяном и сосредоточенно размышлять.

…Всю ночь просидел Гаутама в позе для размышлений. Члены его затекали один за другим, рой помыслов отвлекал его от цели. Все соблазны мира промелькнули перед его взором, но не смогли вывести его из созерцательного состояния.

Полный решимости, Гаутама продолжал сосредоточенно думать, и, в конце концов, дух его прояснился и очистился…

Смирнов увидел пачку модного стирального порошка. Окруженная голубым ореолом чистоты, она медленно вращалась вокруг своей вертикальной оси.

…Просветление растворило завесы, покрывавшие ум Будды. Время исчезло, и он стал вневременным абсолютным сознанием.

Его благословила всепронизывающая природа истины, открывшейся Буддам прошлого, настоящего и будущего, и он сконденсировал свою совершенную мудрость в форму белой женщины-Будды, и когда она соединилась с ним, их мужские и женские энергии, как и все существующие противоположности, слились в единое совершенство. Каждым атомом своего тела он знал всё и был всем.

– И он стал поистине Всепросветленным – Буддой, – продолжал звучать голос ламы, – потому что его осенило, что причина всех страданий – это желания, это – страстная жажда иметь, корень которой в алчности и себялюбии. Он понял, что чем больше мы желаем, тем меньше удовлетворяет нас жизнь. Он понял – чтобы покончить со страданиями, надо отбросить желания. Как костер потухает, когда прогорели дрова, так кончаются и несчастья, когда нет больше желаний.

– Да, он прав… – согласился Смирнов. – Пепел ничего не хочет. Он сгорел, значит, все получил. Также ничего не хочет мужчина, слившийся с выдуманной женщиной, женщиной-мечтой. И вообще, из твоих слов получается, что все люди – Будды. Сначала у них счастливое детство, потом осознание действительности, и как следствие, крушение надежд на материальное счастье, после коего они уходят в себя. Ну, или в собак, кошек, Интернет и прочие мании и нирваны.

– Ты ничего не понял, человек! – с горечью изрек лама и растворился в темноте сознания.

Темнота стояла долго, потом он вновь увидел своего монаха. Тот сидел под баньяном и говорил бледному и сухому человеку.

– Ты говоришь, что главное желание человека – это жить, жить, как можно дольше, жить, невзирая ни на что. И от него, то есть от этого желания трудно отказаться. Ты прав. Но, согласись, желание жить у человека появляется только потому, что он приходит к мысли о Смерти. Эта главное его заблуждение. Представь червя, который думает, что есть Смерть. Как он отравляет себе жизнь! А если бы он знал, что после смерти своей оболочки превратится в бабочку? Бабочку, удел которой это радость, радость двойная, потому что она сама живет, наслаждаясь, и, вдобавок радует глаз другим существам, в том числе и высшим? А сама эта бабочка? Насколько она была бы счастливее, если бы знала, что была червем, была противной гусеницей?

– Почему это? – озадачился бледный и сухой человек.

– Да потому что, если бы она знала, что была червем, то догадалась бы, у нее есть шанс стать всем. То есть даже не высшим существом, а Вселенной! Ибо войти в нирвану – это означает стать Вселенной. Всей Вселенной. Это означает стать всем, от инфузории до Будды, от грязи до звезды! Вот что такое нирвана. Это – созерцание себя-Вселенной.

– Не хочу стать звездой! – сказал бледный и сухой человек. – Звезда – это прах, пусть, горящий и светящийся, но прах.

– Ты не хочешь стать звездой, потому что еще не обрел мудрость.

– Черт с ней, с этой мудростью. Я живу в этом мире, и хочу прожить в нем как можно дольше. Иначе говоря, я не хочу, чтобы кто-то или что-то лишило меня жизни.

– Хорошо, – сказал Будда (лама в него превратился). Ты будешь жить вечно. Вот тебе кол, к которому я когда-то привязывал своего любимого коня Кантаку. Твоя смерть будет привязана к нему. И потому ты будешь смертно тосковать, но не умрешь, ты будешь больно болеть, но не умрешь, ты будешь страдать, но не умрешь, ты будешь вырождаться и давать гнилое потомство, но не умрешь… Ты согласен на это?

– Да, – радостно ответил бледный и сухой человек.

Будда нахмурился. Он не мог быть счастливым рядом с этим глупым и алчным до жизни человеком. Но был просветлен и знал, что глупость помогает придти к мудрости. Она помогает придти к мудрости тем, кто вынужден общаться с глупцом. Он это знал, и он был добр. И потому он сказал:

– Ты не знаешь, что вечная жизнь в одном неизменном качестве, в одном состоянии – это наказание.

В этом была его буддистская ересь. Лама-Будда, в молодости начитавшийся Гегеля, противоречил Гаутаме-Будде, пребывавшем в неизменном состоянии.