Колдоискатели (СИ)

— Кое-что я могу сымитировать. Но он не может ни думать, ни чувствовать. Да нам от него это и не нужно. Главное, чтобы до черты дошёл.

Тонкая полосочка пламени тянулась слева направо вдоль кромки болота. Мы всем отрядом уныло взирали на неё.

— Сигнальная линия, — констатировал Демжис. Я, как обычно, не поняла, в чём дело.

— И что будет, если мы её пересечём? — Я напряжённо следила за нашим гомункулусом, покорно идущим к огненному рубежу.

— Зависит от класса линии. Может сжечь на месте, может просто оповестить хозяина о том, что мы пересекли границу Топей. И вскоре маг с гвардейцами устроят нам жаркую встречу.

— А сами они куда делись?

— На приграничной базе у края болота. Базы стоят в перегоне друг от друга, на случай, если заболотные кочевники опять решат к нам сунуться. Смотрите!

Гомункулус занёс ногу над линией… перешагнул. Язычки пламени размером с ладонь вдруг взметнулись на два метра вверх, поглотив глиняную фигурку. Пламя тут же опало. С ним упала и фигурка, развалившись на куски.

— Кисло, — подытожил Маннен. — Может, мы попробуем поискать помощи у кочевых? Приведём их к базе, захватим…

Демжис хмурился, но молчал. Идея приводить в свою страну потенциальных врагов как-то не слишком хорошо выглядит.

— А что это за базы? — подал голос Левсей. — Большие они?

— Человек на двадцать самая крупная, она как раз близко. Мелкие — на пару часовых.

— А они знают, как эту линию убрать?

— Вряд ли. Хотя…

— Может, пройдёмся мимо них, повысматриваем слабые места?

Демжис явно прикинул, что этот вариант откладывает встречу с кочевниками, и кивнул.

* * *

В неказистой коричневой траве призывно алели ягоды. Но от нашей тропы их отделяли несколько окошек воды, своим видом намекающие на печальную участь сборщика.

— Эти ягоды ядовитые?

— Наоборот, Настюша, съедобные и очень вкусные. Здешние жители их собирают и продают по всей стране, тут целая большая деревня этим живёт. Вон, смотри, ходит один, с лукошком.

Прищурившись против солнца, я различила полусогнутую фигуру.

— А что же мы от него не прячемся?!

— Местных нам бояться нечего.

— А как он за огненную линию-то проник? — удивился Катрем. — Может, поспрашиваем его?

— Давайте, — хищно согласился Демжис.

Через пять минут мужичок средней пожёванности, босой и в грязной домотканой одежде, был изловлен, успокоен и усажен на самую сухую кочку. Он тоскливо косился на своё лукошко в моих руках, пока я, не удержавшись, пробовала ягоды. Похожи на клюкву, кисло-сладенькие.

Демжис вёл допрос.

— Как это — никакой линии нету?

— Ей-право, господин! И так как вы говорите, мы бы за морюквой не попали.

— Наверное, управляющий выпросил исключение… У вас хороший управляющий?

— Скотина! Простите, господин, но как есть скотина! Оскурька звать. Бьёт, ягоду отнимает, бесчинствует!

— Ничего не понимаю…

* * *

— Ты уверен, что это — слабое место? — промямлила я, глядя сквозь камышовые заросли на мощную бревенчатую стену на берегу топи. За стеной виднелись крыши гвардейского приграничного поста. Того самого, крупного.

— Главное — сигнальная линия, — напомнил Демжис. — Здесь её нет.

Полоса пламени прерывалась у пологого глинистого спуска, и метров через пять возобновлялась. От этого «прохода» до ворот базы — каких-то пятьдесят метров, которые отлично просматривались. Мимо не проскользнёшь.

— Неужели бизнес на ягодах так дорог?

— Скорее, — поправил Маннен, — ими любит лакомиться кто-то знатный. Вот и приказал не перекрывать путь к болоту.

— Так мы что, можем тут легко пройти? — оживилась я.

— Но есть амулеты, — возразил Маннен. Он тоже недоверчиво обозревал укрепление. — Целый склад должен быть.

— Так мы и не будем брать их штурмом. Проникнем внутрь хитростью, застанем врасплох и обезвредим гвардейцев, и укрепление уже будет нашим, попробуй нас возьми!

— А какой хитростью мы туда проникнем?

Демжис замялся. В его плане это было самое слабое место.

— Давайте пока понаблюдаем за укреплением издали и вместе подумаем, — постановил он, поудобнее приминая стебли камыша.

Первое, что мы увидели — это трёх человек, идущих по дороге в казарму. Вернее, шли двое, в гвардейской форме, а третьего, в нищенских лохмотьях, они тащили на верёвке, накинутой на его тощую шею, словно какого-нибудь барана. Несчастный почти не упирался, только постанывал от особо жестоких рывков, и что-то приговаривал. Когда они проходили мимо наших камышей, ветер донёс несколько слов:

— …я такой же человек, как и вы…

— Заткнись, ты, грязная тварь! А то опять получишь плетей!

Не знаю как у спутников, а у меня всё внутри сжалось от жалости. Этот человек, которого так жестоко заволокли в казарму, не был похож на тех нищих, которых я так часто видела в своём мире. Его горе было неподдельным, зримым.

— Демжис, как ты думаешь, за что его так?

— Наверное, сказал что-то поперёк гвардейцам, — пожал плечами Демжис.

А Катрем с Крайяной потупились.