Колдовская книга (Grimoire)

И еще одно. Колдовская книга, сожженная Колдуном в камине и текст, читаемый нами — не одно ли и то же? А письмо, которое видит и не видит на столе мельник — не зачеркнутая ли вовремя строчка в черновике автора?

Глава вторая. Ключевой частью эпиграфа следует считать фразу "хотела бы я знать, кто все те люди, которых я вижу во сне". Стоит также задуматься, отчего все приведенные цитаты относятся к одному периоду латиноамериканской литературы. Мы считаем, что это отсылка к столь любимому латиносами "магическому реализму" и его особым временным законам, согласно которым все описанное происходит одновременно.

Петрович, в прошлом бывший мертвым мельником, живет в безвестной деревушке за таинственной серебристой рекой. Стоп, говорим себе мы. Как так — живет? Мельник умер в первой главе!

Отсюда вывод — так живет мельник после смерти.

Река в древней мифологии всегда была границей между миром живых и мертвых. А таинственный лес, в который все пытается вернуться Петрович, это место его жизни, "реальный" для него мир. Вернуться невозможно, вспомнить свою смерть — тоже (еще одна параллель с мифологией). Все, что доступно заблудшей душе мельника — это увидеть иносказательный сон про некоего Бога, который оказался трухлявым деревянным идолом. Давайте попробуем разобраться, почему?

Из всех обитателей таинственного леса в первой главе только двое тяготились неизменностью происходящего. Только двое знали, отчего все именно так, а не иначе. Колдун и девочка. Мельник, хоть и удивлялся застывшему времени, хоть и попросил дочку сходить к замку, был вполне доволен своей жизнью. Смотрелся вполне органично, если можно так выразиться. Вспомним, что он так и не ушел никуда от мельницы, даже когда обрел свободу.

Мельник чувствовал несомненную связь между Колдуном и девочкой. Но причину ее видел в другом. Вместо дочери, ставшей причиной разрушения его мира и колдуна, явившегося движущей силой этого разрушения, он смог увидеть лишь безымянного идола, не имеющего никакой власти. Мельник хотел вернуться — но мир, в который он собирался вернуться, умер.

Иносказательно об этом говорится в диалоге двух жителей деревни:

— Можно убить бога внутри себя. Но это тяжело.

— Почему?

— Свободным станешь. А свобода — это всегда одиночество.

«Мельник убил бога и остался один». Что это значит?

Убить может только бог, пусть и человечьими руками. Так говорят те же герои немного раньше. Получается — мельник убил бога руками бога? Звучит абсурдно, если бы не эпиграф к первой главе:

"…рассказ о самоубийстве бога".

Вот так. Цена свободы — убийство тюремщика. Цена внутренней свободы — …

Третья глава. Колдун — это мертвый писатель на операционном столе. Он покончил жизнь самоубийством и оказался в той же деревушке за серебристой речкой, где и Петрович. Что предстало перед его глазами? Однообразные, механические движения, люди-куклы, люди-автоматы. Лишенные разума и воли, выполняющие уже никому не нужную программу. Непонятный голос в голове, ведущий колдуна вдаль, за реку, к разрушенной мельнице. Почему к мельнице? Разве это не дорога в реальный мир? И только сейчас читатель понимает, или, по крайней мере, чувствует, что за место в лесу создал колдун. Колдун в широкополой шляпе — это писатель. Отречемся от образа самого Боушева в этой книге, это вопрос спорный. Итак, колдун — писатель. Писатель создает книги и героев. Колдун создает лес и мельника с дочкой. Выходит — где находится таинственная мельница и лес, из которого нет выхода? В голове, в памяти, в воображении писателя — выбирайте, что вам ближе. Одним словом, все происходящее в книге происходит в сознании писателя. В сознании автора. Естественно, он знает о том, что мельница в лесу — абсурд. Разумеется, у дочки мельника не было матери. И уж конечно, никакого деревянного бога возле бутафорской мельницы автор обнаружить не может. Вместо него — ангел и бес. Два полюса авторской души. И вместе с ними таинственный голос изнутри. Голос настоящего, внутреннего бога, имя которому уже дано.

Автор, в отличие от выдуманных мертвецов, оказывается способен вспомнить свою смерть. Но ответить на вопрос "зачем?" не в силах.

А в самом деле — зачем?

"Он же убивает себя в каждом новом рассказе. Чем, по-твоему, это все должно было кончиться?"

"Что-то страшное случилось там", говорила девочка, дочка мельника из первой главы.

И колдун видит ее. Она совершенно не изменилась — почему?

Далее начинается история с вечным невозвращением.

Здесь можно вспомнить два произведения мировой литературы, и оба они упоминаются в контексте. "Путешествие в Икстлан" К.Кастанеды и "Москва-Петушки" В.Ерофеева. Искушенным читателям можно посоветовать еще обратиться к эссе В.Пелевина "Икстлан-Петушки", в котором суммируется "невозвращательный эффект" двух сходных текстов.