Колдовская магия

Там, где сквозь лед проступала каменная основа, в неверном свете факелов сверкали минералы: полевой шпат, сульфаты, турмалин, амфибол. Для Виралая, обученного ощущать природную гармонию, каждый из них носил на себе печать, отличную от других, каждый камень имел свой голос. Ученику мага нравилось думать об этих голосах как о душе земли, закованной в кристаллы, попавшей в ловушку на миллиарды лет. Может, так оно и было. Виралай видел, как Мастер говорил со стенами еще до того, как окончательно сошел с ума.

Ближе к центру лабиринта стены засияли золотом и серебром. Виралай узнал из книг о том, что, хотя многие минералы не ценятся во внешнем мире — мире, который он теперь знал под именем Эльда, — некоторые считались сокровищем. Однако следовало помнить, что народ Эльды, судя по всему, приписывал камням ценность совершенно произвольно, потому что некоторые из так называемых бесполезных булыжников (которыми изобиловал туннель) по виду почти не отличались от тех, за которые бились воины из древних преданий.

Четвертый поворот: тупик, первая дверь после свисающей сосульки, вниз на три ступеньки, нажать на стену за гобеленом.

Оказавшись в непосредственной близости от покоев Мастера, Виралай стал более осторожным. Он поднял металлическую крышку, прикрывавшую ужин Рахе, и снова понюхал пишу, хотя и постарался не слишком глубоко вдыхать пары, боясь, что даже через воздух вещества могут повредить ему. Но, несмотря на сильнодействующие ингредиенты из старинного рецепта на пергаменте, добавленные в тушеное мясо, он не почувствовал присутствия ни одного из них — ни врожденными, ни приобретенными чувствами.

Ученик мага улыбнулся.

Добравшись до комнаты, Виралай обнаружил дверь слегка приоткрытой, изнутри доносились голоса. Сердце застучало молотом.

Аккуратно балансируя с подносом, он приник к замочной скважине.

Увиденная учеником мага картина чуть не заставила его уронить тарелки. Кровь ударила в голову, грудь, чресла. Челюсть отвалилась, как незапертая калитка. Он смотрел и смотрел, впитывая деталь за деталью. Потом по-волчьи ухмыльнулся. Жаждущему будет дан шанс, а взявшего Судьбу за горло наградят троекратно: так ведь сказано в книгах? Виралай подсчитал свои удачи. Точно — троекратно.

Он осторожно постучал в дверь:

— Ваш ужин, хозяин.

Последовало молчание, за ним — возня, шорох тяжелого шелка. Потом:

— Оставь поднос у двери, Виралай, — прозвучал слегка ворчливый голос Мастера, — я сейчас немного занят.

— Конечно, хозяин: да будет вам даровано удовольствие.

Бете, кошка, выскользнула из спальни мага и посмотрела, как Виралай удаляется подлинному коридору. Она с минуту постояла над подносом, понюхала закрытое блюдо, недовольно фыркнула и отвернулась.

Единственными свидетелями отъезда Виралая на следующий день стали крачки, облюбовавшие залив под Святилищем, и одинокий буревестник, крыльям которого свет медного зимнего солнца придал какой-то маслянистый перелив. Буревестник полетел дальше, не заинтересовавшись драмой, которая разворачивалась внизу: ему предстояло пересечь еще много миль затянутого льдами океана в своем длинном путешествии. Крачек, однако, одолело любопытство при виде большого деревянного сундука, который человек в плаще тащил в опасно накренившуюся одноместную лодку. Они нырнули вниз и закружили в ожидании лакомого кусочка.

Кошка Бете, бесцеремонно завернутая в одеяло, перевитое кожаными путами, лежала смирно, если не считать искр в ее глазах, которые сверкали, когда она смотрела на блеск птичьих перьев: яркая раскраска, прелестные красные клювы — такие близкие, но такие до бешенства недоступные.

Виралай, в конце концов выигравший битву с собственной поклажей, взошел на борт, отвязал лодку и, оттолкнувшись от берега, начал неумело грести навстречу океану. За ним белой волной последовали птицы, отвлеченные от поисков пищи.

Только выйдя из теснины ледяных стен, волны начали устрашающе раскачивать лодку. Кошка, забрызганная холодной морской водой, жалобно замяукала. Виралай пропустил гребок, выругался, сложил весла и, после нескольких минут бесполезной суеты, сумел поднять парус.

Некоторое время тот висел, как бородка индюка. Потом легкий бриз наполнил полотно и начал тащить суденышко — медленно, но неуклонно, — обратно к берегу, пока корма не ударилась о лед. Морские птицы дружным писком выразили восторг.

Виралай взял себя в руки. Дурак, дурак, трижды дурак: он даже не умеет управлять лодкой. Идиот, упрекнул внутренний голос. Используй магию! Заклятие ветра: совсем простые чары, однако память подвела Виралая.

Порывшись в сумке, он вытащил маленькую записную книжку и полистал страницы. Потом освободил голову кошки от пут и произнес короткое заклинание. Бете уставилась на него злым взглядом, потом надрывно кашлянула. Парус опустился, потом заполнился воздухом с другой стороны. Крачки, застигнутые врасплох внезапной переменой направления ветра, приземлились, поправляя перья. Лодка плавно уходила в открытый океан.