Колдовская метель (СИ)

Леншерр целовал его резко и грубо, но Чарльз так и чувствовал, как Эрик пытается сдержать себя и «приспособиться» под юношу. Целовать его нежнее, касаться аккуратнее, сжимать бережнее, словно боясь причинить вред. И отчего-то эта неловкая нежность вызвала у Чарльза улыбку, а жаркие поцелуи Эрика придали ему ту уверенность, которой так не хватало прежде.

На нем было слишком много одежды. Пальцы путались в грубой ткани, пытаясь найти пряжки и расстегнуть хотя бы теплый плащ. От трепетного предвкушения оба тяжело дышали, и Чарльз чувствовал, как быстро нагревался воздух в комнате. И вот уже в верхней одежде стало жарко.

— Это ты?.. — удивленно, неуверенно спросил Эрик, почувствовав, как быстро согрелась холодная комната, но Чарльз только лукаво улыбнулся и прильнул губами к щеке Леншерра, все еще сражаясь с его одеждой. Теперь Эрику не верилось, что всего полчаса назад Чарльз едва мог дышать от бессилия и бился в конвульсиях.

Видимо, колдуны и не на такое способны…

Чарльз наконец-то расправился с плащом Эрика, а сам торопливо избавлялся от теплого пальто, чувствуя, как плотная ткань сковывала его движения. Леншерр тут же вцепился в его одежду, помогая раздеться, но не обрывал поцелуя, все сильнее распаляясь с каждой секундой.

Чарльз был так красив. Боже, он был просто невероятен.

Эрик понял это, впервые увидев его силуэт в той белой шубе, и уже в тот момент понял, что все остальные — не важны, но за этим юношей он последует хоть на край света. Такое глупое, наивное чувство. И рядом с Чарльзом оно только крепло. А теперь он был в его руках.

Леншерр повалил юношу на спину, вжимая его в смятую серую шкуру и навис над ним, замерев, лишь для того, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. Что он все еще хочет этого.

Но Чарльз, видимо, истолковал это иначе и, когда Эрик снова наклонился, чтобы поцеловать его, юноша, краснея, прошептал:

— Я никогда прежде не был с мужчиной.

Стоило что-то сказать в ответ на взволнованное признание Чарльза, но Эрик только бережно поцеловал его и потянул рубашку из-за пояса грубых штанов, жадно прижался губами к нежной коже на изящной шее Ксавьера и прикрыл глаза, наслаждаясь его первым несдержанным стоном.

Он мог бы сказать, что тоже никогда прежде не делил постель с мужчиной, но вместо этого продолжил ласкать Чарльза, чувствуя, как тот расслабляется в его руках и пытается прижаться ближе, невольно потираясь об Эрика пахом. Он мог бы сказать, что это неважно. Не с ним. Пусть сам Леншерр и не знал причин, по которым его так тянуло к Чарльзу, и не мог понять, почему это казалось таким правильным и нужным обоим. Он вообще не любил лишних разговоров.

Эрик комкал одежду Чарльза, спускаясь все ниже по его стройному телу, и, не удержавшись, прижался лицом к обнаженному напряженному животу, целуя бледную кожу, оставляя на ней красноватый след от грубой щетины, пока Чарльз, тихо и так сладко постанывая, цеплялся своими ловкими пальцами за его волосы, крепко сжимая их и притягивая Эрика к себе все ближе, словно боясь хоть на мгновение лишиться его прикосновений.

Леншерр тихо зарычал и прикусил нежную кожу у выступающей косточки внизу живота Чарльза только для того, чтобы услышать еще один чарующий стон, чтобы хоть немного сдержать себя и не сорваться на еще большую грубость. Он поднял глаза на Чарльза и принялся стягивать штаны со стройных ног юноши, едва не замерев, любуясь раскрасневшимся Ксавьером. Тот выгибался на влажной от пота серой шкуре в расстегнутой рубашке своим потрясающим бледным телом, на котором так явно горели красные метки от недавних поцелуев, которые сам Эрик считал нежными.

Одежда липла к вспотевшей коже, но возиться с ней было бы слишком долго, и Эрик торопливо расправился с собственными штанами, не отрываясь от Чарльза, который, задыхаясь, пытался и вовсе выпутаться из своих штанов, но смог стянуть только одну штанину, да и то был слышен треск рвущейся ткани.

Он нетерпеливо навалился на Чарльза, насильно вовлекая его в очередной поцелуй, пытаясь подготовить его хоть немного, чтобы не причинить лишней боли.

Слишком сухой и до боли тугой. Даже пальцы входили тяжело, а Чарльз так крепко впивался в спину и плечи Эрика, что даже через одежду слегка расцарапал ему кожу, расслабившись лишь когда Леншерр, словно в бреду, принялся шептать ему что-то успокаивающее и целовать его так нежно, как только мог, вбивая в его тело сразу три пальца, растягивая его все сильнее с каждым поцелуем, пока окончательно не потерял контроль над собой.

Комната словно пылала, а запах вспотевшей кожи Ксавьера опьянял лучше любого вина. Он задыхался в беззвучном стоне и жался ближе к Эрику, а тот не мог отвести взгляда от его глаз, ставших почти полностью синими и… казалось, в их глубине поднимается колдовская метель, горящая синим сиянием.

И Эрик утонул в этом взгляде. С каждым глубоким движением он чувствовал, что все крепче привязывает себя к Чарльзу и желает его все сильнее. Быть с ним. Всегда быть с ним…