Колдовские чары

— Кузина Анжела была десятилетним ребенком, когда мы бежали из Санто-Доминго, — сказала она, обращаясь к маркизу, — а мне еще не было и пяти. Анжела держала меня на руках на протяжении всего этого ужасного путешествия, а ее мать в это время умирала. Она мне так дорога, — закончила она и перевела свои глаза, в которых искрилась любовь, с его лица на Анжелу. — Надеюсь, вы станете добрыми друзьями.

— Надеюсь, что мадемуазель позволит мне стать ее другом, — ответил Филипп. — Но боюсь, она не очень высокого мнения почти о всех представителях мужского пола.

— А вы о представительницах нашего, месье, — отпарировала Анжела.

— Напротив, мадемуазель. — Веселые искорки в глубине его глаз только раздражали ее. — Скажите, какую основную культуру вы выращиваете на своих плантациях?

— В одно прекрасное время это будет только сахарный тростник, — хлестко ответила она ему, словно бросая вызов. Потом замолчала.

— Мой брат проявил большой интерес к выращиванию сахарного тростника во время нашего двухгодичного пребывания в Вест-Индии. Сразу после того, как он приобрел там землю, он начал экспериментировать, — сказал Этьен. — Мы с Анжелой с большим интересом наблюдали за его опытами.

— На самом деле? — переспросил маркиз. — Мне кажется, сахар, выращиваемый в Вест-Индии, значительно лучше по качеству местного. Сахар Луизианы, по сути дела, часто выкристаллизовывается лишь наполовину.

— Вы правы, — согласился Этьен, — но через несколько лет…

В разговор резко вмешалась Анжела:

— Клотильда, не могла бы ты привезти вашего гостя в "Колдовство", где я ему продемонстрирую наши экспериментальные поля.

— Мы приедем завтра же утром, — сказала Клотильда, улыбаясь с облегчением из-за проявленного кузиной доброжелательства.

— А вы хотели бы туда поехать, месье?

— С огромным удовольствием, — ответил с улыбкой Филипп.

Но Анжела расценила его ответ и его улыбку, как проявление терпимости с его стороны, которую она считала просто невыносимой. Она тут же прикусила губу, чтобы грубо не возразить ему и ответить так, как ей этого хотелось бы в эту минуту. Она не понимала, почему сама нарывается на ссору, но как же ей хотелось обрушить всю свою страсть и ярость на этого человека. Это, несомненно, сняло бы с нее ту напряженность, которая довлела, все время усиливаясь, у нее в груди.

"Подали жареную оленину. Значит, придется торчать за столом еще минимум целый час", — подумала Анжела. Она решила привести в порядок свои раздраженные нервы, общаясь только с тетушкой и дядей, и как только после обеда представилась первая возможность, вежливо попросила подогнать к дому ее коляску.

Анжела перевела на бешеный галоп свою лошадь, которая буквально наступала на пятки босоногих детишек, устремившихся сломя голову впереди нее, чтобы открыть ворота. Она получала от этого большое удовольствие. Их вопли восторга от вновь выигранной гонки звенели у нее в ушах, когда перед ней отворились ворота, и она безрассудно рванулась вперед на бешеной скорости. Ее охватил пронизывающий душу страх, когда резко, на полном ходу, повернув на дорогу вдоль ручья, она почувствовала, как завихляло одно колесо.

Казалось, за своей спиной она слышат, как смеется Филипп де ля Эглиз, хотя, конечно, она не могла его услышать, — было уже далеко.

Когда Анжела подъезжала к поместью, она немного успокоилась. Она проехала всего три мили. Как всегда при первом взгляде, брошенном на построенный отцом дом, она испытала острое удовольствие от возвращения в родные пенаты. Дом фасадом выходил на лодочную пристань, но она подъехала к нему с другой стороны, чтобы избежать поворота к ручью. Вечернее солнце высвечивало диагональные полосы на его кремовых стенах и темно-голубых ставнях.

Поместье "Колдовство" не сильно отличалось от прочих французских колониальных строений, расположенных вдоль ручьев и небольших речушек, впадавших в Миссисипи. Особняк возвышался над землей на два с половиной этажа, чтобы уберечь жилые комнаты во время наводнений, когда разлившаяся река преодолевала построенные у нее на пути дамбы. На доме была типичная четырехскатная крыша, нависающая над верхней и нижней галереями, которые окружали весь дом.

Особое очарование производили стройные колонны, опиравшиеся на прямоугольные кирпичные основания и достигавшие кромок крыши. На его архитектуру оказал влияние тропический стиль, популярный в среде местных плантаторов, которые вывезли его из Вест-Индии, и он, этот стиль, как нельзя лучше подходил к климату Луизианы.

Камелии и азалии Анжела высадила еще до смерти отца, и каждую весну они окружали весь дом огромной розово-красной массой, и все они выглядели потрясающе под лучами заходящего солнца. Любуясь ими, Анжела вдруг осознала, что она смотрит на все здесь так, как бы если здесь вместе с ней присутствовал Филипп де ля Эглиз, но тут же с негодованием отмела мысли о нем.