Колдовские сказки (СИ)

Закончив возиться с пленником, дамы с достоинством удалились. Уна обреченно провожал взглядом их темные силуэты на фоне серого квадрата входа. Едва они скрылись из виду, он вдруг обнаружил, что снова может не только соображать, но и двигаться, чем незамедлительно воспользовался. Он забился и закричал, впрочем, дергался он напрасно. Его все равно никто не слышал, кроме тех, кто его сюда упрятал, а выпутываться из веревок он был не мастер. Он лихорадочно изворачивался, но путы только крепче вгрызались в кожу. Вскоре, вконец обессилев, он сдался.

Кажется, на улице сгустились сумерки, по крайней мере, очертания дверного проема теперь были едва различимы. Уна, привыкший к разноцветному мерцанию на ночных улицах, скис окончательно. Полная тьма явилась серьезным наказанием, в дополнение к настойчивым жалобам организма на многочисленные неудобства. Бояться он уже устал. Время от времени он еще предпринимал жалкие попытки вырваться из веревок, но больше для порядка, чем испытывая какую-то надежду. Леди знали толк в узлах.

Вдруг темнота пришла в движение. Он даже не сразу сообразил, что это кто-то бродит по залу. Шаги отдавались гулким эхом, слонялись по коридорам, как невидимые призраки. Людей было много. Они не произносили ни слова, но звуки от их движения указывали на то, что они заняты серьезным делом. Деловито, словно муравьи, они копошились по всему пространству зала, что-то передвигая, чем-то шурша. Наконец, раздался голос. И Уна, до сих пор жаждавший того, чтобы они хоть что-нибудь сказали, теперь столь же остро желал, чтобы они замолкли. Пронзительное, заунывное пение заставляло его сжиматься от ужаса. Это, видимо, заклинание, но о том, чего они хотят добиться, он предпочитал не думать. Впрочем, ему и так было понятно: сейчас вызовут какую-нибудь тварь, которая его скушает.

К одинокому голосу присоединился еще целый хор, сливаясь в ужасающий вой. Звук нарастал, отдаваясь вибрациями по полу, достиг невероятной силы и внезапно стих. Наступившая тишина показалась неправдоподобно оглушающей, нереальной. И тогда во тьме что-то зашевелилось. Нет, это не было похоже на то движение, которое он слышал в первый раз. Сейчас шевелилась сама темнота, материя, из которой она была соткана. Что-то живое судорожно вздохнуло, Уна ощутил это кожей. И никаких звуков.

Сказать, что ему стало страшно, значит, ничего не сказать. Если бы он не лежал, то, пожалуй, упал бы, и не в обморок, а просто потому, что ноги отказались бы его держать. Он уже ничего не чувствовал, кроме пульсации темного пространства вокруг него, которое словно пыталось вывернуть наизнанку его разум. Вдруг послышались вполне реальные звуки: кто-то поспешно убирался из зала. И снова все затихло.

Прошло некоторое время, и Уна сумел адаптироваться к новому состоянию. Он просто принял этот туман в мозгах за норму, и это позволило ему не сойти с ума, пытаясь разобраться в том, что с ним происходит. Вместо этого он начал думать. И пришел к такому выводу: то, что должно его съесть, еще не появилось. Но оно скоро появится, скорее всего, с той стороны, где коридор заканчивается тупиком, поскольку именно там он ощущал потусторонние пульсации. А ведьмы, вызвавшие монстров, предусмотрительно эвакуировались из здания, чтобы и их не сожрали за компанию. Все это, конечно, ничего не меняет, но теперь хоть ясно, чего ждать. Так что он принялся ждать. Тем временем совсем стемнело, Уна больше не видел очертаний входа.

Сначала ничего не происходило, но вот послышался новый звук. Но не с той стороны, откуда он ожидал, а из зала. Торопливые шаги и тяжелое дыхание. Кто-то большой бежит, сопит… Уна сжался и закрыл глаза. А вдруг не заметит? Он имел слабое представление о том, как ведут себя монстры из Нижнего Мира. Звук приблизился… И вдруг Уна получил жестокий пинок под ребра, вслед за чем на него обрушилось что-то тяжелое, а также поток отборных ругательств. Перестав что-либо понимать, Уна тоже завопил.

– Что за… – напоследок простонал упавший. Он поднялся на ноги и чуть отступил назад, кроме него здесь еще кто-то был. Внезапно вспыхнул неяркий зеленый свет, и его хватило, что бы Уна разглядел над собой двух человек: отряхивающего брюки мужчину и юношу с длинным зеленым кинжалом, который, собственно, и давал этот странный свет. У ног парнишки сопела почти неразличимая в темноте черная зверюга.

– А ты кто такой? – грозно спросил мужчина, оглядывая Уну. – Ничего себе! – вдруг воскликнул он, обнаружив веревки. – Ириус, сгоняй с зал, я, кажется, видел там факелы.

Черный зверь умчался, а мужчина присел на корточки рядом с пленником и принялся ощупывать узлы.

– Ты как сюда попал? Ну, чего молчишь?

Уна с трудом расцепил сведенные от страха челюсти, прочистил горло и просипел:

– А вы-то кто?

– Охотники, – коротко представился собеседник.

– Его зовут Киата, – пояснил парнишка. – А меня Тэми. Может, ты возьмешь кинжал? – обратился он к своему старшему товарищу.