Колдовские стёкла. Дочь Чёрного короля

Я зажмурилось и резко замотала головой, а когда открыла глаза — кто-то стоял за моим плечом, я отчётливо видела это в зеркале погасшего экрана.

Мама? Нет. Кто-то тёмный. Кто-то чужой.

Я почувствовала, как мгновенно вспотели ладони.

— Это галлюцинация! Сон! Обман!

Я моргнула, но кошмар не исчез. Я видела его всё отчётливей — проступающий из зеркальной глубины, укутанный плащом силуэт с синим обручем, парящим над головой. Я не могла оторвать глаз, не могла закричать — только смотрела, приклеившись к стулу, как пришелец улыбается из-под капюшона безгубым ртом. Он поманил меня пальцем, и над его ногтем вспыхнул синий огонь. А потом силуэт шагнул в сторону, и я увидела, как за его спиной вздымается огромный тёмный кристалл с алыми молниями по рёбрам…

Страшный гость приглашающе взмахнул рукой и впился в меня глазами. В его зрачках светилось чёрное пламя.

Я отчаянно замотала головой, чувствуя, как жжёт в горле и слабеют ноги. Экран вспыхнул пронзительным белым светом — хоть я и прикрыла ладонью глаза, но всё-таки успела заметить, как на нём вновь появились буквы — всё то же слово, «Муравейник»… Стало холодно, в комнате стремительно темнело, в ушах завывал ветер, и тысячи шепотков сливались в шипящий скрежещущий гул…

И вдруг — всё пропало. Растаяла чёрная тень, исчез дворец-кристалл.

Моё лицо обдало ледяным ветром; вспыхнув, с шипением погасла лампа. Со звоном треснуло высокое старое зеркало за моей спиной.

Пансион неблагородных девиц

— Ну, заходи!

Я приоткрыла дверь и… провались.

Полёт был коротким, приземление — мягким, удар по самолюбию — тяжёлым. Я вскочила на ноги и вцепилась в рюкзак. Что за шуточки? Или здесь так проверяют новичков?

Надо сказать, после вчерашнего вечера я резко стала нервной; внезапные сюрпризы больше не по мне. Но кто бы меня спросил…

Секунду спустя сверху свалился мой чемодан; я едва успела отскочить. Чемодан раскрылся, платья, футболки, книги и пучок проводов разлетелись по полу, а прямо из полумрака передо мной возникла фигура девушки с пронзительно-алыми волосами, цветными ногтями и массой фенечек и браслетов. На вид она показалась мне ровесницей. Я моргнула, чтобы сфокусировать взгляд, и на миг перед глазами мелькнула яркая картинка: бархатные ирисы, вышивка крестиком, горькие шоколадки, фольга и цветные бусины. Не знаю, как это получается, но я всегда запоминаю человека с первого раза — только не в лицо, а по таким вот картинкам, которые вспыхивают в голове, стоит взглянуть на незнакомца.

Улыбаясь, девушка протянула мне руку, и феньки дружно брякнули, пёстрой вереницей скользнув к запястью. Среди пёстрых цепочек я различила широкий ремешок часов с голубой подсветкой.

— Вставай. Добро пожаловать в Муравейник!

Муравейник? Снова?! Отпихнув тревожные предчувствия, я буркнула:

— Неплохо у вас встречают.

Отряхнулась, ощупала руки-ноги, проверила, целы ли кости, и обратилась к девице:

— Могла бы предупредить. Я-то думала, у благородных девиц и нравы благородные.

— Где ты нашла благородных девиц? — расхохоталась аловолосая. У неё и вправду были совершенно неподобающие благородной девице огненные косы и ногти пяти оттенков сиреневого — в тон платью. Классный цвет, кстати! Всегда хотела покрасить в такой волосы…

Но вообще-то что это? Снова шутка? Или она местная бунтарка? Я чувствовала себя сбитой с толку. Ночь без сна, утомительная дорога и почти безрезультатные попытки убедить себя в том, что всё, произошедшее накануне, — плод воображения; совпадение; просто нервы — от волнения и страха перед новой школой.

Снаружи, кстати, она оказалась ровно такой, каким я и представляла пансион благородных девиц: колонны, бежевая штукатурка, замысловатый герб, розарий и гранитный памятник какого-то просветителя перед фасадом.

Но стоило шагнуть за ворота, как я наткнулась на эту аловолосую трещотку, которая сказала, что должна встретить меня и проводить на уроки. А потом, уже внутри — этот глупый розыгрыш с падением в темноту. Не очень-то приятно, особенно когда ты разбит трёхчасовой тряской в автобусе и мечтаешь только об ужине и отдыхе! Хорошо, кстати, что я приехала довольно рано — по крайней мере, не пришлось добираться впотьмах; стоило солнцу скрыться, как мне за каждым углом начинала мерещиться всякая жуть.

— Идём, идём! — поторопила девушка, помогая мне запихать в чемодан рассыпанные вещички. — Оставишь сумки, переоденешься, и на занятия. Первый урок без пятнадцати полночь.

— У вас уроки всегда ночью? — подозревая новый «сюрприз», мрачно спросила я. Настроение было отнюдь не шутливым: сегодня я впервые уехала из дома так надолго, а вчера до смерти испугала брата. К тому же мне предстояло пробыть в пансионе, как минимум, одну четверть — мы с родителями решили, что этого времени достаточно, чтобы точно понять, нравится мне здесь или нет.

— Конечно, ночью, — без тени усмешки ответила девица, налегая на широкую массивную дверь. — Ночь — ведьмино время. А вот мальчишки учатся днём. Ночью, наоборот, спят, как цуцики.