Колдовские страсти

Ей вручали книги, она их с удовольствием читала, но теперь не может сказать, о чем там говорилось. От книг тоже становилось легче на душе. И ее все время тянуло в центр, послушать ту музыку, которая давала облегчение и позволяла забыть о проблемах дома.

– Ты принимала какие-нибудь порошки? Тебе делали уколы? – упорствовала Зойка.

– Нет, тетя Зоя. Ни таблеток, ни порошков, ни микстур мне не давали, уколов никаких не делали. Меня об этом много раз спрашивали – и папа, и все врачи, к которым папа меня водил. И я ни разу не бывала в притоне, о котором почему-то говорил папа. Да, я в свое время прогуливала гимназию. Но это мы с девчонками… Я ведь вообще раньше все время на улицу рвалась. Это мне сейчас не хочется. А в центре… Почему его все ругают? Со мной там впервые взрослые по-настоящему разговаривали. Ну то есть… Вы меня понимаете?

Мы с Зойкой кивнули.

– Это потом и врачи стали меня слушать, и мама с папой. Но мне не хотелось говорить… Ни с кем из них…

– А сейчас хочется? – вставила Зойка.

Катя медленно кивнула. А я подумала: гипноз спал? Зависимость ушла?

Затем я вспомнила, что китайцы, которых обвинил отец, представили убедительные доказательства Катиной связи с наркоманами. Видимо, о том же самом вспомнила и Зойка. Катя объяснила, что только слушала музыку. Она не ходила ни в какой притон! Да, в свое время баловались с подругами какой-то травкой – но они просто попробовали ее. Но чтобы наркоманский притон, который папе представили на видеокассете… Не было никакого притона!

«Или не помнит?» – промелькнула у меня мысль.

А Катя тем временем толкала хвалебную речь о центре – как там хорошо, как там ее приняли, как ей было интересно.

После того, как она перестала ходить в центр, вернее, папа запретил ей это делать, ей очень не хватало музыки, которую она там слушала, прошло состояние успокоения и умиротворенности. Катя стала возбудимой и раздражительной. Бывали моменты, когда ей просто хотелось лезть на стену, потом наступала депрессия. Девочка точно знала, что если послушает еще раз ту восхитительную музыку, то ей станет легче. Но ей этого не позволяли. Она и сама теперь боялась идти в центр. Что она там скажет? Да и во время ограбления их квартиры пропали и ее книги, которые ей там давали читать. А если она не может их вернуть… Кате было стыдно перед учителями, и еще было странно – зачем сотрудники сказали отцу, будто бы она принимала наркотики в каком-то чудовищном отвратительном месте? Она вообще запуталась.

– И тебе хочется и сейчас слушать ту музыку? – спросила Зойка.

– Уже не так, как вначале… – медленно произнесла Катя. – Не так… Но я бы послушала. Мне без нее грустно. А мама не понимает, почему мне грустно. И папа не понимает. Ну почему, почему меня туда не пускают?! Почему мои родители не хотят понять, как мне было хорошо?!

После этих Катиных слов мы с Зойкой принялись за дело. Давили в основном на то, что сейчас Катина поддержка очень нужна отцу, у которого неприятности на работе, а также матери. Если Катя снова пойдет в центр, это очень не понравится папе, а папа и так потратил столько времени и сил на Катю. Это его убьет. Родители хотят ей только добра. Пусть Катя найдет для себя другое занятие, гидовские курсы – это прекрасно. Но главное – это поддержка родителей. Без Кати семья развалится.

– Я понимаю, – тихо сказала девушка, покусывая губы.

– Зоя, ты еще здесь? – послышался из коридора мужской голос.

– Иду! – крикнула Зойка и нас покинула, а я продолжила работу с Катей – в указанном Зойкой направлении.

Я подумала, что мы с соседкой оказались в этом доме как раз вовремя – девочка была готова высказаться перед любым, кто станет ее слушать, а Зойку она видела не один раз и знала, что ей доверяют родители… Я очень надеялась, что мы помогли Кате. А сейчас Зойка, наверное, проводит работу с Александром Федоровичем.

Соседка оставалась у хозяина где-то минут сорок, потом они вышли вдвоем, Александр Федорович позвонил в фирму, чтобы вызвать шофера.

– Пусть вас отвезет. Не позволю, чтобы вы от меня сами добирались, – улыбался хозяин, обнимая дочь.

– Папа, тебе лучше? – с беспокойством спрашивала Катя.

– Лучше, лучше, киска. Теперь все будет хорошо. Пойдешь на курсы, еще куда-нибудь. Может, вместе отдохнуть с тобой съездим?

– И с мамой? – спросила Катя.

– Да, – сказал Александр Федорович. – И с мамой.

Вскоре приехал шофер, мы распрощались с Александром Федоровичем и Катей и тронулись вниз по лестнице вместе с говорливым коренастеньким мужичком, ровесником Александра Федоровича. Мужичок проявил интерес одновременно и к Зойке, и ко мне, называл нас «девочками», все время шутил.

При виде машины, на которой он за нами приехал, я на мгновение застыла на месте. Она как раз стояла задом к подъезду.

Это была жирная темно-синяя иномарка, с последней цифрой 6 в номере. Я вспомнила ту ночь, когда подобрала Мей Лу.