Колдовской апрель

– Именно это я и хочу сказать. Разве вы не видите, насколько он прекрасен?

Он уже сказал ей несколько таких фраз. Она наслаждалась прогулкой. У нее не было настолько приятных прогулок со времен ухаживаний Фредерика.

Она вернулась вместе с мистером Бриггсом к чаю, и мистер Уилкинс заметил, что выглядит она теперь совершенно иначе, не так, как раньше. А вот и проблемы, вот и проблемы, сказал себе мистер Уилкинс, мысленно потирая свои адвокатские руки. Он так и видел, как его приглашают для совета. Арбатнот против Бриггса. Беда на пороге, рано или поздно беда случится. Но почему тогда телеграмма Бриггса стала для леди ударом? С другой стороны, она могла побледнеть от нечаянной радости, и тогда неприятности еще ближе, чем он предполагал. Сейчас, правда, она не была бледной, но впервые за все время, что он ее видел, соответствовала своему имени. Что ж, он как раз тот человек, к которому обращаются в беде. Он, безусловно, сочувствовал всем в беду попавшим, но что поделаешь – он как раз тот, кто им нужен.

И мистер Уилкинс, воодушевленный этими мыслями, потому что карьера была для него чрезвычайно важна, принялся воздавать почести мистеру Бриггсу, будучи, с одной стороны, временным и частичным совладельцем Сан-Сальваторе, а с другой – возможным спасителем от гипотетических проблем, и проявлял щедрое гостеприимство, указывая мистеру Бриггсу на замечательные здешние красоты и отведя его к парапету, чтобы продемонстрировать Медзаго на той стороне залива.

Миссис Фишер также была очень любезна. Дом принадлежал этому молодому человеку. Следовательно, он был человеком со средствами. Миссис Фишер испытывала уважение к собственности, и ей нравились люди со средствами. К тому же и собственности, и средствам придавал особую привлекательность тот факт, что их владелец был молод. И то, и другое явно унаследовано, а в наследстве, что ни говорите, есть нечто более респектабельное, чем в приобретении. Это указывало на наличие предков, причем в таком возрасте, когда большинство их либо вообще пока не имеет, либо не желает иметь, и это ей тоже нравилось.

Следовательно, это была очень приятная трапеза, все были чрезвычайно дружелюбны и любезны. Миссис Фишер показалась Бриггсу милой пожилой леди, так он к ней и относился, и магия снова сработала: она превратилась в милую пожилую леди. Она начала испытывать благосклонность к нему, такую благосклонность, которая даже граничила с игривостью – перед тем, как подали чай, она несколько раз включала в обращенные к нему фразы слова «мой дорогой мальчик».

Странные слова из уст миссис Фишер. Вряд ли она когда-либо в своей жизни их использовала. Роуз была поражена. Какие все-таки люди хорошие. И когда она избавится от привычки ошибаться на их счет? Она не подозревала об этой стороне миссис Фишер и подумала, что, может быть, известные ей стороны миссис Фишер были реакцией на ее собственное враждебное и раздражительное поведение. Наверное, так и есть. Какой же тогда она сама была неприятной! Она чувствовала раскаяние, видя, как расцвела миссис Фишер истинным дружелюбием, когда столкнулась с кем-то, кто был с ней мил и очарователен, и, слыша смех миссис Фишер, готова была под землю провалиться от стыда, поскольку этот звук для нее оказался совершенно нов. До сих пор ни она, ни кто-либо другой не слышал, как смеется миссис Фишер. Какой позор для них для всех! Они все смеялись, кто-то больше, кто-то меньше, по разным поводам, с самого прибытия, и только миссис Фишер не смеялась никогда. Значит, она способна радоваться, если так радовалась сейчас, а до этого не радовалась вовсе. И никого это не волновало, кроме разве что Лотти. Да, вот Лотти беспокоилась, она хотела, чтобы миссис Фишер была счастлива, но сама Лотти производила на миссис Фишер плохое впечатление, что же касается Роуз, то не успевала она пробыть в обществе миссис Фишер и пяти минут, как ей уже хотелось ее провоцировать и перечить ей.

Да, до чего же она была противной. Вела себя непростительно. Раскаяние вылилось в особо робкое и почтительное обращение с миссис Фишер, что в глазах Бриггса превратило ее в еще большего ангела, и он в какой-то момент сам захотел стать пожилой леди, чтобы Роуз Арбатнот вела себя с ним именно так. Она все, все на свете делает так ласково! Он был бы согласен принимать лекарство, по-настоящему гадкое лекарство, если бы это Роуз Арбатнот склонялась к нему с пузырьком и ложкой.

Она почувствовала взгляд его ярко-голубых глаз, особенно ярких на загорелом лице, увидела плясавших в них чертиков, и с улыбкой спросила, о чем он думает.

Но он ответил, что вряд ли стоит сейчас об этом говорить, и добавил:

– Как-нибудь позже.

«Проблемы, проблемы, – подумал мистер Уилкинс, снова мысленно потирая руки. – Определенно им нужен я».

– Уверена, – благосклонно заметила миссис Фишер, – что у вас не может быть мыслей, которых нам не дозволено услышать.

– Уверен, – ответил Бриггс, – что уже через неделю я мог бы поведать вам все свои секреты.