Колдовской час (ЛП)

У меня в животе затрепетали бабочки от признания и подтекста. Он предвидел — планировал — что я встречусь со Стаей. Не только как Салливан, вампир или член Команды Омбудсмена. Потому что каким-то образом, несмотря на многолетнее отталкивание, мы обнаружили между нами что-то важное.

Коннор заправил прядь волос мне за ухо, и я практически почувствовала, как тает мое сердце. Потом он наклонил свою голову к моей.

— Элиза, — произнес он так тихо, что слово прозвучало почти как вздох, почти как молитва. Мои глаза закрылись в ожидании поцелуя, который, как я знала, последует. Жаждая его.

— Только помни, — сказал он, поднеся губы к моему уху, — что оборотни тоже могут манипулировать людьми.

Потом он отстранился, отвернулся и перекинул ногу через байк.

Я одарила его прищуренным взглядом.

— Это было очень подло. — Но мне понравилось, как в ответ заколотилось мое сердце.

— И эффектно, — произнес он с дерзкой улыбкой. — Давай прокатимся.

Я села за ним и стала обдумывать план мести.

* * *

Мы ехали на северо-запад, удаляясь от Верхнего озера в глубь Миннесоты. Дорога становилась все более извилистой и крутой, лес уступал место скалистым холмам и склонам. Мы заехали в туннель в скальной породе, вдоль стены вспыхивали оранжевые фонари по мере того, как мы проносились мимо.

Через пятнадцать-двадцать пять километров мы съехали с автострады, и Коннор сбросил скорость, чтобы заехать на гравийную дорогу, по краям которой находились вечнозеленые деревья и серые валуны.

Он остановился в конце линии транспортных средств — мотоциклов, грузовиков и внедорожников — припаркованных вдоль обеих сторон дороги. Мы слезли с байка, сняли шлемы и пробежали пальцами по спутанным волосам. И без грохота байка сквозь шелест стали слышны звуки веселящихся детей и болтовни взрослых.

Там было несколько мускулистых мужчин и женщин в черных рубашках и брюках, которые бросили на нас подозрительные взгляды, а потом отвернулись.

— Охрана? — спросила я.

— Это частное мероприятие, — сказал Коннор. — Тем более, люди не знают, кто они.

— Куда мы идем? — спросила я. Я ожидала увидеть шатер с холодильниками и баллонами, или обзорную площадку, где оборотни развесили гирлянды и пили пиво. Вместо этого деревья образовали ущелье по обе стороны дороги.

— Увидишь, — с улыбкой ответил он и протянул руку.

Я взяла его за руку, наслаждаясь удовлетворением, вспыхнувшим в его глазах, когда я сцепила наши пальцы.

Коннор шмыгнул в лес, и мы пошли по протоптанной тропе, которую я, скорее всего, не увидела бы, если бы была не с ним. Мы прошли около полукилометра, и я была рада, что надела сапоги без шпилек, в которых было бы не очень удобно на неровной земле и гниющих листьях. Когда звуки торжества стали громче, мы миновали березы с курчавой серебристой корой, валуны с острыми краями, которые выглядели так, словно их извергли из вулкана, и изящные белые цветы, растущие на свободных местах в подлеске. А за всем этим был мягкий шум, и мне потребовалось слишком много времени, чтобы понять, что это вода.

По тропинке скользило нечто длинное и темное, и я резко остановилась, едва удержавшись, чтобы не завизжать.

— Что? — спросил Коннор, сжав мои пальцы. — Что случилось?

— Змея.

— Она неопасная. Это всего лишь садовый уж[18].

— Без разницы. Я не люблю змей.

Он посмотрел на меня.

— Почему ты не любишь змей?

— Биологические требования, — ответила я. — Они скользят. Я не люблю то, что скользит.

— Но и у них, у вас есть клыки.

Я перевела взгляд на него.

— И у оборотней, и у скунсов есть мех.

— Справедливое замечание.

— У тебя нет проблем с животными?

— Я не боюсь никаких животных, рептилий или кого-то еще. — Его улыбка была дерзкой. — Я волк и человек. Это два хищника высшего порядка по цене одного.

— Или вдвое больше проблем в одной упаковке, зависит от того, как на это посмотреть. И я вполне уверена, что если бы за тобой охотилась большая белая акула, ты бы немного испугался.

— Есть одно решение: не купайся в океане.

Я не могла поспорить с этой логикой и пошла вдоль края тропинки, где исчезла змея.

Звук становился все отчетливее по мере того, как мы приближались к реке, вода, подобно крошечным колокольчикам, билась о камни, уносясь вперед.

И вдруг земля исчезла.

Мы буквально дошли до конца тропы — и открылся целый мир. Лес уступил место камню — красновато-бурое нагорье размером в половину городского квартала. Коннор сошел с тропинки, протянув мне руку, когда я спустилась к нему и прошла вперед, с разинутым ртом окидывая взглядом открывшуюся картину.

Не просто нагорье, а водопады. Река заканчивалась позади нас, ниспадая с каменного утеса водопадом, а потом продолжала свой путь уже узким ручьем через нагорье. По краям были зажжены бамбуковые факелы, отбрасывая мерцающий свет и тени на воду и каменные утесы вдоль дальней стороны нагорья, черные, красные и оранжевые камни, отмеченные деревьями и чем-то похожим на высокую тропу. Даже с темным куполом неба над нами, это было похоже на пребывание в каньоне цвета.

Во второй раз за сегодняшний вечер я потеряла дар речи.