Колдовской час (ЛП)

Их насмешки опаснее, чем они представляют. Не только потому, что я в полной мере способна о себе позаботиться — вампиры высокомерны не просто так — а потому, что их заинтересованность, в свою очередь, вызывает интерес.

Я — вампир. Но я не просто вампир.

Во мне есть нечто большее, чем клыки и бессмертие: внутри меня живет монстр, созданный — насколько я понимаю — из той же раздробленной магии, благодаря которой родилась я — единственный вампир, которого родили, а не создали при помощи укуса. У меня нет для него названия — я не хотела давать ему название — поэтому называю его только монстром и стараюсь его скрывать. Сложная задача, учитывая, что он имеет тенденцию подавлять меня, когда я уязвима — когда проливается кровь, когда высока опасность, когда угрожают другие монстры. И затолкнуть его обратно — та еще проверка моего контроля.

Коннор знает о существовании монстра; он единственный, кому я доверила эту информацию, и то он не знает полной истории происхождения. Лулу и Тео подозревают что-то необычное; они оба видели меня в режиме берсерка. Но я ничего им не сказала. Мои родители пребывают в полном неведении — относительно монстра, его влияния, моих теорий на эту тему.

Коннор предложил мне использовать монстра и силу, которой тот меня обеспечивает, вместо того, чтобы заталкивать его на задний план, что может помешать ему подавить меня. В последние две недели я пытаюсь давать ему больше пространства. Не партнерство, а признание.

«Сейчас», — решила, «как раз можно это сделать». Я позволю ему вылезти на поверхность и размяться, шевелиться и двигаться у меня под кожей, видеть мир моими глазами — но не настолько, чтобы мои зеленые глаза окрасились в особый оттенок темно-красного, как у монстра. Я встретила взгляды оборотней, позволила им увидеть, что я не напугана и более чем готова драться. Что я с нетерпением этого жду.

Большинство оборотней отвернулось — то ли от скуки, то ли удовлетворившись, то ли испугавшись, не знаю. Но я подозревала, что это не единственный раз, когда они на меня так смотрят или сомневаются в здравомыслии Коннора. Я хотела узнать больше о нем, о нас. Но учитывая эти взгляды, я не была уверена, что инициация — частное мероприятие оборотней — является для этого правильным средством.

— Не знаю, — ответила я, оглядываясь на него.

В его глазах вспыхнуло удивление; Коннор не привык, что ему отказывают. И подросток во мне был слишком рад, что именно я это сделала.

— Что это значит?

— Это значит, что я ценю приглашение и хотела бы увидеть инициацию. Но мы оба знаем, что будут… последствия.

— Последствия. — Его голос был унылым.

— Стае не очень-то нравится, что мы с тобой находимся в одном помещении. А если этим помещением будет тайная церемония? Это будет возмутительно. Тебя за это начнут критиковать. И твой отец, наверно, тоже.

Его хмурое лицо озарила дерзкая улыбка. Он шагнул ко мне, так близко, что я почувствовала тепло его тела.

— Тебе кое-что нужно обо мне узнать, Элиза.

Его голос был едва слышным шепотом. Слова — вызовом.

— И что же?

— Я могу справиться с критикой в мой адрес. И меня не очень-то волнует полемика. Дай мне знать, — произнес он, приблизив свои губы к моим. Потом он отошел и улыбнулся, его лицо было довольным и дерзким, а потом он исчез в толпе.

Глава 2

Когда Лулу нашла меня несколько минут спустя, мое сердцебиение наконец начало замедляться, а вампирская броня вернулась на место.

— Куда он едет? — спросила она, беря с маленькой тарелочки птифур[3] пастельного цвета.

— Не знаю. Алексей Брекенридж передал сообщение, и ему нужно было с этим разобраться.

— А, таинственный внучок.

Я взглянула на нее.

— Ты его знаешь?

— Конечно. В конечном итоге все являются в штаб-квартиру. Но он не удостаивает разговором таких, как я.

— Потому что ты не состоишь в Стае?

— Наверное, потому что я не из аристократии. Брексы, — проговорила она с легким отвращением. Она взяла еще одно пирожное, откусила кусочек и скривила лицо. — Фу. Малиновое. Хочешь?

Я протянула ей ладонь, и она положила на нее надкушенный кубик.

— Вкусно, — сказала я, доев остатки. — Мне нравится.

— Ты чокнутая. Малина — это шары дьявола.

— Мне… на это нечего ответить.

— Хорошо. Я не хочу ни есть, ни говорить о них. Расскажи-ка мне о своих делах с принцем.

— Стоит ли говорить, что мои дела тебя не касаются?

Она фыркнула.

— Нет. Все твои дела принадлежат мне. Это входит в пакет аренды. — Она окинула взглядом оставшиеся птифуры и выбрала блестящий шоколадный кубик.

Я сдалась:

— Завтра он уезжает в Миннесоту на инициацию родственника. Гранд-Бэй, штат Миннесота. Это на Верхнем озере.

Она нахмурилась.

— Черт подери. Если его пребывание в Чикаго не является приоритетным, нежели, ну знаешь, его семья, друзья, биология и будущее положение Апекса, то ваши отношения никогда не сдвинутся с мертвой точки.

Я сохраняла невозмутимое выражение лица, растягивая удовольствие от ее раздражения так долго, как могла. Вот она дружба.

— Ага, — сухо произнесла я. — После твоих слов он выглядит настоящим придурком.