Колдовской мир - 3. Полет мести

Оставалось подняться примерно на четверть груды. Фальконер начал работу немедленно, зная, что она будет тяжелой и займет немало времени. А потом только нужно будет осторожно раскапывать корку потолка.

С обломками справляться было не труднее, чем накануне. Груда немного осела, часть пропитывавшей ее влаги испарилась, Тарлаху приходилось все больше опираться на предательскую поверхность.

Тем не менее он продвигался довольно быстро. Ужасный цепенящий страх исчез, и Тарлах лучше владел собой — и физически, и умственно.

К тому же и работал он с большей сноровкой. Вчерашний день его многому научил, и он не повторял сделанных ошибок.

Этим утром ему везло. Неизбежных ошибок и случайностей было немного, и ни одна не вызвала серьезной задержки. Работа была тяжелой и неприятной, но он продолжал трудиться и примерно к полудню добрался до крыши.

Здесь фальконер передохнул, сделал первый большой перерыв после начала работы.

Он прислонился к стене и закрыл горящие глаза. Ему хотелось расслабиться, полностью забыть об усталости. Он не поверил бы, что возможна такая боль в теле.

Все больше хотелось пить. Он вздохнул и потянулся к своему ничтожно малому запасу воды. Сколько ни думай над трудностями, меньше их не станет.

Он потряс фляжку и с сознательной безрассудностью выпил половину оставшейся воды. Если удастся выбраться, на поверхности много питьевой воды. Если не удастся… В любом случае дальнейшее сбережение крошечного запаса питья бессмысленно.

Тарлах несколько минут смотрел на пробку из земли, которую называл крышей, смотрел неподвижно.

Он боялся ее, боялся, что малейшая ошибка, малейшее недоброжелательство судьбы принесут с собой не задержку, а неминуемую смерть.

Но оставаться здесь — это тоже смерть, и потому Тарлах заставил себя подняться на груду. Наконец он оказался в месте, где можно было начинать следующую работу.

Но прежде чем взяться за свои орудия труда, он внимательно осмотрел крышу, стараясь спланировать свои действия. Только чудо спасет его, если он начнет копать бездумно и беспорядочно.

Под ним груда камней и гравия. Над ним кора, такая же, как та, что подалась под его тяжестью вчера. Сзади камень самой пещеры.

Он должен добраться до этого каменного края отверстия, но прямо с этого места сделать это невозможно. Импровизированная лестница на груде обломков нигде не приближалась к стене.

Совершенно непрактично копать кору и потом пытаться выползти. Гравий снова не выдержит его веса, и Тарлах опять упадет, как накануне.

Он покачал головой. Чтобы спастись, он должен найти относительно устойчивое и надежное место и оттуда прыгнуть к камню.

Прыжок должен быть огромным и решающим, потому что от него зависит жизнь, но выполнить его вполне возможно. Тарлах знал, что в прошлом не раз совершал такие прыжки, даже не задумываясь.

Работа продвигалась очень медленно. Вероятно, можно было бы действовать и побыстрее: груда слежалась и держалась достаточно прочно, но Тарлах зашел уже так далеко и ценой таких усилий, что не хотел рисковать всем ради нескольких минут.

Осторожно, бесконечно осторожно скреб он почву, пока наконец последний слой не раскрошился под его легкими ударами и над головой показалось голубое небо.

В тот же момент Тарлах вскрикнул и закрыл глаза руками от яркого света. Согнулся, пряча лицо, пока не прекратились слезы. Потихоньку он подпускал свет все ближе к глазам, давая им возможность постепенно привыкнуть к ослепительному сиянию.

Он попытался представить, что произошло бы с ним, если бы все эти часы он находился в полной темноте, и только покачал головой. Вероятно, ослеп бы, пусть даже временно.

Когда Тарлах смог наконец нормально выдерживать дневной свет, он ползком выбрался из ямы и лег на плотную массу обломков, затыкавшую ее.

Полежал так недолго, наслаждаясь ощущением утреннего воздуха на коже. Вслух рассмеялся, когда сквозь одежду начал пробиваться холод. Тяжелая работа помогала ему до сих пор сохранять тепло.

Но вскоре фальконер отрезвел. Почувствовал близость приступа истерии и заставил себя успокоиться. Он еще не совсем освободился.

Тарлах осмотрелся и сразу стал серьезным. Граница между непрочной коркой и крепким камнем, хорошо видная снизу, здесь незаметна. Все кажется одинаковым, и даже его падение не обозначило ясно, где кончается опасное место и начинается прочная почва. Он должен надеяться на свою память и чувство направления, так как граница между камнем и корой неровная. Рука его протянулась к фляжке — движение более нервное, чем подсказанное жаждой. Однако ощутив первое прикосновение жидкости к губам, Тарлах тут же закрыл фляжку и заткнул ее себе за пояс. Если снова упадет и останется жив, ему придется ликвидировать повреждения, причиненные его самодельной лестнице, и совершить вторую попытку вырваться на свободу. Вид ясного неба делал мысль о самоубийстве гораздо менее привлекательной, чем в темных проходах внизу.

Тарлах посмотрел в ту сторону, куда должен прыгнуть, пытаясь по каким-нибудь признакам определить расстояние.

И не разглядел ничего, никаких примет камня.