Колдовской мир — 4

Тогда Эйран подняла голову. Рядом на коленях стояла ее… ее дочь. Не Мышь, не девочка волшебница, а Дженис. Лицо у нее осунувшееся, под глазами синяки, и кажется, что девочка вот-вот заплачет. Она держала в руках серебряную цепочку, с которой свисал камень. Но сам камень исчез. Ничего не осталось, кроме оправы, да и та потрескалась и обгорела, как будто почернела от высокой температуры.

— Ты его сломала? О, Дженис! — Эйран обняла девочку и стала покачивать и шептать на ухо: — Моя бедная девочка.

Рядом с Дженис стояла Звезда, дальше — остальные дети. Они выглядели такими же усталыми и измученными, как Дженис. На этот раз, несмотря на испытание, Шепелявая не держала палец во рту. Дети придвинулись, и Дженис оторвала от себя руки матери и присоединилась к девочкам. Все они взялись за руки.

Дженис исчезла, на ее месте стояла Мышь.

— Мы остановили его, мама. Мы все вместе. Но камень при этом испортился. — Она посмотрела на остальных девочек. — Простите, что я заплакала. Не нужно было.

Эйран смотрела на шесть маленьких волшебниц, пораженная словами Мыши. Для нее они не имели смысла. Не зная, что сказать, она только кивнула. Потом предоставила их самим себе и вернулась к своему пострадавшему мужу.

— Не думаю, чтобы она поняла, — пробормотала Мышь.

— Как ей понять? — вздохнула Сверчок. — Я сама едва понимаю. А ведь я помогала это сделать.

Дети походили вокруг остатков темного храма. Все столбы частично расплавились, их каменные украшения превратились в остывающие оплавленные глыбы, а большие птицы, сидевшие по сторонам ворот, настолько пострадали от разрушительной силы, что стали почти неузнаваемы. Но основная сила удара пришлась на центр круга.

Огромная статуя буквально исчезла. Выше роста человека ничего не сохранилось. А то, что осталось — каменные лапы и начало лестницы, торчащей из-под обломков, — было обожжено и разбито. Казалось, легкий ветерок окончательно обрушит развалины. Из глубины руин, там, где они обвалились внутрь, поднимался легкий столб дыма. Если бы не это, место можно было принять за покинутое столетия назад. Нужен только покров вьюнков и другой растительности, чтобы смягчить очертания опустошения.

— Я видела, — прошептала Птица. — О, какие ужасные, болезненные цвета повсюду, изнутри и снаружи. Хуже всего глаза.

— Да, знаю. А когда клюв открылся и они зажглись…

Птица повернулась к Пламени.

— Все глаза загорелись, даже у маленьких птиц на столбах. А яйца, они пульсировали в такт с барабанным боем. Повсюду красные и черные вспышки, и еще болезненно-зеленые. От этих цветов меня затошнило.

— Ты по-прежнему видишь их? — Пламя нахмурилась, словно вглядываясь во что-то.

— Нет, они исчезли. Ничего не осталось.

— Это было злое место, — серьезно произнесла Звезда. — Оно принадлежало Тьме. Оно захватило твоих маму и папу, Мышь. И остальных мужчин тоже. Я чувствовала, как оно толкает их, когда оно взяло Велдина. Мне кажется, с каждым проглоченным человеком оно становилось бы все сильнее. А когда проглотило бы всех, справилось бы и с нами.

— Никогда не слышала, чтобы делали так, как мы, — удивлялась Мышь. Она посмотрела на изуродованную цепочку с оправой от камня. — И до сих пор не понимаю, как это у нас получилось.

— Это была Шила. Мы ишпольжовали ее. Или она ишпольжовала наш.

— Это более вероятно, — согласилась Звезда.

Мышь прикусила губу.

— Надеюсь, у нас не будет неприятностей за то, что мы сломали камень.

— Надо будет просто рассказать хранительнице, что случилось. Наверно, она нас простит.

— Я надеюсь, мой папа поправится.

Птица посмотрела на Эйран, которая нагнулась к Ярету.

— Да, он выздоравливает. Я вижу, что ему лучше с каждой минутой.

— Это хорошо, — облегченно вздохнула Мышь. — Теперь мы можем ехать домой.

— Я думаю, ты приняла решение, куда пойдешь.

Мышь посмотрела на Звезду.

— Откуда ты знаешь?

Звезда улыбнулась.

— Ты сама научила меня слышать, помнишь? Это было в твоем сознании с тех пор, как мама и папа нашли тебя в Ализонском замке.

— Мне так будет не хватать их. Даже Рангина. Ему недолго осталось жить. Он у папы был еще до моего рождения. Как и Смельчак.

Ее сестры придвинулись ближе, взялись за руки, успокаивая ее.

— Да, это очень грустно, — вздохнула Сверчок. — Твоим папе и маме труднее, чем моим. У меня есть еще брат, и будет новый ребенок, а ты единственное дитя Эйран и Ярета.

— Когда мы сможем снова тронуться в путь, — решила Мышь, — я один день буду ехать с папой, другой — с мамой. И постараюсь как можно дольше не говорить им, что не вернусь с ними домой.

Глава пятнадцатая

1

Несмотря на уверения детей, что зло навсегда умерло, никто не хотел задерживаться здесь. Вопреки усталости и потрясению от столкновения с этим злым местом, четверо мужчин и Эйран решили унести Ярета подальше от храма сокола. С помощью детей они торопливо разбили лагерь. Потом, надеясь, что никакие чудовища — как то, что напало накануне, — не отыщут их по запаху, Эйран легла рядом с Яретом и закрыла глаза.