Колдовской мир

Магнис Осберик потерял шлем, его лицо побледнело и казалось сильно постаревшим, плащ порвался и висел на одном плече. Боевой топор лежал на кожухе установки, и с него на каменные плиты стекала кровь. Широко открытыми глазами Магнис смотрел на окружающих – и не видел их. Саймон понял, что этот могучий человек близок к шоку.

– Уходите! – Владыка мореходов схватил топор и взмахнул им, никого не подпуская к установке. – Они напали с воздуха! Это крылатые демоны! Люди не могут сражаться с демонами! – Он вдруг засмеялся так ласково и радостно, словно собирался обнять возлюбленную. – Но у нас есть управа и на демонов! Сулькар никогда не будет гнездом этих выродков!

Магнис взмахнул топором, красноречивым жестом отсекая своих подданных от гвардейцев:

– Вы доблестно сражались, братья из Эсткарпа. Но больше вам здесь делать нечего. Сейчас мы освободим энергию, питающую город, и взорвем крепость. Уходите и постарайтесь отомстить за нас этим летучим демонам! И будьте уверены, мы их всех захватим с собой! Уходите, братья! Предоставьте Сулькар его судьбе!

Гигант был настолько страшен, что гвардейцы, которых осталось человек двадцать, отступили в угол. Среди них, цел и невредим, стоял Корис – только сокол на его шлеме потерял в битве крыло. Тихо шевеля губами, колдунья спокойно подошла к своим воинам.

Обнажив мечи, гвардейцы дружно отсалютовали остающимся.

– Будет вам, люди Эсткарпа. Сейчас не время для парадов. Уходите! – буркнул Магнис, указывая на небольшую дверь в подземный ход.

Капитан гвардейцев уходил последним – плотно затворив за собой дверь, он запер ее снаружи. Шары в подземелье еще горели, пол был ровным, и гвардейцы стремительно продвигались вниз по туннелю к выходу.

Все явственней становился плеск воды, и наконец они вышли в пещеру, где у причала покачивалось несколько шлюпок.

– Ложись! – Корис толкнул Саймона в спину, и тот упал в одну из шлюпок.

Места было мало, и люди набивались плотно, буквально друг на друга, и вскоре Саймон оказался придавленным к самому дну. Дверь, через которую они вышли в пещеру, закрылась, свет погас, и наступила полная тьма. Саймон лежал неподвижно, пытаясь представить, что же будет дальше…

Шлюпки качались на волнах, и людей бросало от борта к борту. Саймон, ожидая взрыва, инстинктивно закрыл голову руками. Но тут качка усилилась, и его стало подташнивать – моряк он был неважный. Пытаясь совладать с тошнотой, он на какое-то время позабыл обо всем, и поэтому чудовищный взрыв застал его врасплох. Трегарту показалось, будто мир обрушился на него в этот миг, оглушив, раздавив…

Стоял полдень, когда Саймон поднял голову и глотнул свежего воздуха. Не обращая внимания на протесты, он выбрался из-под груды тел и осмотрелся: туман исчез, небо было чистым, а их шлюпки несло в открытое море, прочь от источника жара и пламени.

Одна… две… он насчитал три шлюпки. На корме их шлюпки у руля сидел Корис – Саймон сразу узнал его по фигуре. Кажется, они избежали преисподней, в которую превратился Сулькар, но не мешало бы знать, куда они направляются теперь.

Тумана не было и в помине, а весь берег охватило зарево огромного пожара; волнение на море усиливалось. Похоже, этот ужасный шторм был вызван взрывом, уничтожившим Сулькар. Жестокая качка снова заставила Саймона лечь на дно шлюпки, и в тот момент он отчетливо понимал одно: до полного спасения им еще далеко.

Часть вторая Верлен

₁

Брачный договор на топоре

Всюду, сколько видел глаз, расстилалось тускло-серое море, море цвета мутного стального зеркала, цвета лезвия топора, которое, сколько ни полируй, никогда не заблестит. Небо над морем – столь же блеклое, и кажется, нельзя увидеть, где кончается вода и начинается воздух.

Глядя в узкую бойницу башни, Лоиса поежилась. Она боялась высоты. Выдаваясь полукругом из стены замка, башня нависала прямо над острыми береговыми скалами, окруженными кипящей пеной. У девушки кружилась голова, но ее все время тянуло к бойнице, ибо морская даль, изредка перечеркиваемая полетом птицы, казалась ей воплощением свободы.

Уцепившись длинными пальцами за внешний край бойницы, она подтягивалась поближе и заставляла себя смотреть вниз, точно так же, как заставляла себя делать многое, чему противились ее природа и разум. Ей, дочери Фалька, давно пришлось отгородиться от всего ледяной стеной – стеной, которую не могут пробить ни побои, ни оскорбления.

Похоть ее отца не знала границ. Женщины появлялись и исчезали в Верлене одна за другой, а Лоиса с самого детства равнодушно смотрела на любовниц отца, иногда сравнивая их с собой. Ни на одной из них Фальк не женился, так как ни одна, к тайной радости дочери и великому гневу отца, не принесла ему потомства. Дело в том, что Верлен не принадлежал Фальку по праву рождения и властвовал он здесь только потому, что женился на матери Лоисы. Лишь покуда жива Лоиса, Фальк мог владеть замком, учиняя разбой и мародерство на суше и на море. В случае ее смерти в Карстене нашлось бы немало охотников из числа влиятельных родственников ее матери, готовых немедленно заявить свои права на Верлен.