Колдовской мир. Год Единорога

Лицо мое запылало от смущения.

– Так это… это ваш лагерь?

– Разве что на пару часов.

Он по-прежнему улыбался. Мое замешательство не ускользнуло от его взгляда, но, по счастью, он согласился переменить тему разговора.

– Если ты грезила о маленьком уютном гнездышке или величественном замке, то будешь разочарована. Сейчас у нас нет другого дома, кроме пустоши.

– Куда же мы тогда направимся?

– На север – далеко на север, потом на восток. – Пальцы его гладили молочно-белые драгоценные камни на пряжке пояса. – Мы изгнанники, Гиллан, и хотим наконец вернуться домой.

– Изгнанники? Откуда же вы пришли? Из-за моря? Быть может, из той же страны, что и я?

– Нет, мы испокон веков живем на этих землях. Наш род древнее людского рода Высшего Холлака. Наши женщины и мужчины обладали Силой: им ничего не стоило обратиться в зверя или птицу, если такова была их прихоть. Кто-то, приняв обличье сокола, летал в небесах, другой, превратившись в быстроногого коня, привольно скакал по полям и долинам. Если кому-то хотелось окружить себя роскошью, он мог наколдовать себе великолепный наряд и украшения из бесценных камней и металлов и носить его, пока не наскучит. Однако эта Сила несет с собой и великую опасность: когда все дозволено, в конце концов наступает пресыщение и ничто больше не радует глаз, не воспламеняет сердце. И тогда, в погоне за еще неизведанным, открываются двери, открывать которые не следует, и на свободу вырывается то, что обуздать невозможно.

Это с нами и произошло. Мы старели, росли наша усталость и скука. И тогда те из нас, кому мятущийся их дух не давал покоя, совершили то, чего делать было никак нельзя. После этого нашу страну поразила смерть – и кое-что похуже смерти. Наши души исполнились подозрением и ненавистью, и мы стали убивать тех, кого раньше называли братьями. В ход шли не только мечи, но и оружие гораздо более страшное.

Однажды разразилась великая битва, после которой был принят закон: отныне все наделенные от рождения неуемным духом должны отправляться в изгнание, дабы не навредить благополучию нашего племени. Они будут скитаться по миру до тех пор, пока звезды не изменят своего положения на небесном своде, и лишь после этого смогут найти ворота в свою страну. Если изгои справятся с испытанием, им будет дозволено вновь увидеть родную землю.

– Но в Высшем Холлаке говорят, что не было такого времени, когда бы люди не знали о Всадниках…

– Потому что в мире людей время течет по-другому. Однако близится день, когда мы достигнем ворот. И даже если с испытанием мы не справимся – наш род не будет прерван. Когда мы исчезнем, вместо нас здесь будут жить наши дети.

– Дети-полукровки. Но разве чистая кровь не сильнее?

– Так и есть. Но не забывай, миледи: мы искусны не только в наведении чар.

– И сколь долговечна власть этих чар? – спросила я, обводя взглядом моих счастливых подруг. Каждая из них с обожанием взирала на своего спутника, не замечая ничего и никого вокруг.

– Сколько того пожелают хозяева плащей.

– А я?

– Ты? Пожалуй, заклинание, сплетенное несколькими колдунами, и могло бы ввергнуть тебя во власть иллюзии, но я не уверен. Одно могу сказать наверняка: лучше притворись, что ты уже в этой власти. Ибо среди нас есть те, кто не обрадуется присутствию существа, волю которого они бессильны подчинить себе. И это великое счастье, госпожа моя!

Перемена в его словах и голосе была столь внезапной, что я вздрогнула и насторожилась. Позади нас кто-то стоял. Однако я не подала вида, что знаю об этом, и, подобно своим заколдованным подругам, во все глаза смотрела лишь на мужчину рядом с собой.

Некто за нашими спинами не издал ни звука, но я отчетливо ощущала его эмоции. Это была не ненависть – столь сильное чувство мы приберегаем для равных себе или тех, кто превосходит нас, – а скорее ярость. Ярость, вызванная тем, что недостойный посмел встать на пути воли, доселе считавшейся непререкаемой. Не знаю, почему я так была в этом уверена, – возможно, магия этого места обострила мои чувства.

– Приветствую, Халс! – обратился Херрел к тому, кто стоял у меня за спиной. – Присядь, выпей за невесту!

Как-то раз во время праздничных гуляний в Норстеде мне довелось увидеть, как двое мужчин сошлись в шуточной схватке…

– За невесту? – переспросил глумливый голос. – В кои-то веки Херрел Криворукий не опростоволосился с заклинанием. Ну, давайте взглянем на ту рыбку, что прельстилась твоей приманкой.

Херрел молниеносно вскочил на ноги. Будь у него в руках меч, он бы обнажил его, не раздумывая.

– Господин? – Изо всех сил разыгрывая из себя ничего не понимающую невесту, ослепленную своим избранником, я взяла Херрела за руку. Кожа у него была прохладная и гладкая. – Что с тобой, господин мой?