Колдовской мир. Год Единорога

– Янтарь, – снова запела пророчица. – Янтарь и будет всегда в ваших руках, госпожа. Он ваша судьба и удача. Следуйте же за ним, янтарь принесет вам счастье.

Исмей встала, вытряхнула из поясного кошелька монетку и бросила ее в подставленные ладони, задыхаясь от негодования, но все же пытаясь выговорить обычные слова благодарности за такое предсказание.

– Удачи вам, госпожа. – Подошедший ближе Хилле заслонил от нее женщину. – Та вещица на вас… очень старая…

Она почувствовала, что ему хотелось бы рассмотреть амулет поближе, но не хотела выпускать его из рук.

– Это талисман Гунноры. Его оставила мне мать.

– Для женщины такой амулет признак Власти. – Он кивнул. – Странно, я и сам удивлен, но в такой куче янтаря у меня нет ничего подобного. Однако позвольте мне кое-что показать вам, это очень редкая вещь…

Двумя пальцами он прикоснулся к ее рукаву. Мир вдруг словно бы съежился для нее, и остались в нем лишь они двое.

Хилле взял шкатулку из благоуханного дерева пинзаль и откинул крышку. Внутри столбиком солнечного света сиял цилиндрик из янтаря. А в нем, быть может, на протяжении веков переливались радугой крылья существа ослепительной красоты.

Присмотревшись, и в амулете Исмей можно было заметить семена неведомых трав – что другое подобало талисману богини урожая Гунноры, богини плодоносящих полей и женщин? Однако не облачко мелких зернышек было в этом куске янтаря, а создание, словно заточенное в камень.

Столь прекрасным было неизвестное существо, что Исмей не могла вымолвить ни слова. Хилле вложил янтарь в ее непроизвольно потянувшиеся к нему руки, она поворачивала его, стараясь рассмотреть со всех сторон. Исмей не знала даже, маленькая птица это или крупное насекомое… О подобных существах она и не слыхивала, – должно быть, они давно уже оставили этот мир.

– Что это?

Хилле покачал головой:

– Они жили когда-то в этих краях. В янтаре нередко находят чьи-то останки, но такого существа никто еще не находил.

– Сестрица, что это? – вмешалась Аннет. – Ах, какая прелесть! Но ведь носить это нельзя…

Хилле улыбнулся:

– Совершенно верно. Этот камень можно только повесить на стену.

– Возьмите. – Исмей протянула янтарь обратно. – Слишком уж большая ценность.

Но очень хотелось ей в ту минуту обладать этим сокровищем.

– Бесспорно, это большая ценность. Но на свете есть и другие драгоценности. Не желает ли госпожа обменять свой амулет на этот камень?

Цилиндрик стоял на его раскрытой ладони, искушал ее одним своим видом. Но мгновение слабости уже прошло.

– Нет, – ответила она равнодушно.

Хилле кивнул:

– И вы совершенно правы, госпожа. У таких амулетов, как ваш, свои достоинства.

– Что за амулет, сестрица? – придвинулась Аннет. – Откуда у тебя дорогой амулет?

– Это талисман Гунноры, что был собственностью матушки. – Исмей нерешительно разжала ладонь.

– Янтарь! Да еще Гунноры! Но ты же не замужняя женщина, нуждающаяся в покровительстве Гунноры!

Пригожее лицо Аннет на мгновение отразило ее сущность: никогда не была она подругой, хоть на вечер, хоть на день, – врагом Исмей была она.

– Амулет принадлежал матери, а теперь он мой! – Исмей засунула камень обратно за корсаж, а потом обратилась к Хилле: – Благодарю вас, господин купец, за любезность, с какой вы показали мне свое сокровище.

Он склонился в поклоне, словно перед любимой дочерью Великого лорда. Но она уже направлялась к выходу, не зная ни куда идти, ни что делать. Конечно, Аннет не замедлит обратиться к Джирерду, будет требовать, чтобы тот отобрал у нее единственное сокровище.

К удивлению Исмей, когда они вернулись в свой шатер, Аннет ни словом не обмолвилась об амулете и, не скрывая удовольствия, показывала всем браслет из желтого, словно коровье масло, янтаря. Яркую желтизну камня подчеркивала бронза застежки и шарнира. Ей удалось выменять браслет на один кусок серебра, значит она торговалась умело. Исмей надеялась, что «сестрица» наконец успокоится.

И все же за вечерней трапезой она была настороже. Джирерд восхищался браслетом, а Исмей все ждала, когда Аннет переведет разговор на амулет. К ее удивлению, брат восторги жены прервал сам и повернулся к Исмей, словно впервые увидел ее:

– Быть может, сегодня браслет не единственное наше приобретение в лавке Хилле, – начал он.

– Янтарная залежь! – вмешалась Аннет. – Неужели он знает, как вновь открыть ее?

– Похоже, что так.

– Ах, какой же счастливый сегодня день! Кто бы мог подумать, что на этой ярмарке нас поджидала такая удача.

– Может, и поджидала, а может, и нет. – Лицо Джирерда оставалось невозмутимым. – Дело в том, что залежь эта, если она чего-нибудь еще стоит, не принадлежит замку.

Лицо Аннет вытянулось.

– Как так? – возмутилась она.

– Она была выделена в качестве приданого Исмей.

– Но какой дурак… – взвизгнула Аннет.

Джирерд строго посмотрел на нее:

– Залежь принадлежала матери. Тогда была еще надежда, что до янтаря удастся докопаться, и отец хотел обеспечить жену в случае своей смерти. Ведь ее приданое он истратил на перестройку северной башни замка, чтобы защитить долину. Так что, когда мать умерла, все отошло к Исмей.