Колдовской Мир

— Потому что ваша дверь откроется только на рассвете — именно ваша. Вероятно, вы будете смеяться над моим рассказом, Трегарт, пока собственными глазами не увидите доказательства. Что вы знаете о менгирах?

Странно, но Саймон чувствовал себя довольным тем, что может ответить на вопрос. Доктор явно не ожидал этого.

— Это камни. Доисторические люди поставили их кругом. В Стоунхендже.

— Поставили кругом. Но эти камни использовались и по-другому. — Теперь Петрониус говорил серьезно и требовал от слушателя внимания. — В старых легендах упоминаются камни, обладающие большой силой. Лиа Фейл из Туата де Даманн в Ирландии. Когда подлинный король ступал на него, камень издавал громкий крик в его честь. Это был коронационный камень древней расы, одно из трех ее великих сокровищ. А разве до сих пор английские короли не держат под своим троном Скунский камень?

Но в Корнуолле был еще один камень власти — Сидж Перилос, сиденье риска. Говорили, что этот камень способен оценить человека, определить его качества и предоставить его судьбе. Артур при помощи Мерлина открыл силу этого камня и поместил его среди сидений Круглого стола. Шесть рыцарей пытались сесть на него — и исчезали. Потом пришли двое, знавшие его тайну. Они остались — Персифаль и Галахад.

— Послушайте. — Саймон был жестоко разочарован, и особенно потому, что у него было появилась надежда. Петрониус свихнулся, выхода нет. — Артур и Круглый стол — сказки для детей. Вы говорите так, будто…

— Будто это подлинная история? — подхватил Петрониус. — Но кто скажет, что подлинная история, а что нет? Каждое слово из прошлого доходит до нас, окрашенное и искаженное обучением, предрассудками, даже физическим состоянием летописца, записавшего его для будущих поколений. Традицию создает история, но разве традиция совпадает с историей? Как может быть искажена истина даже за одно поколение? Вы сами исказили всю свою жизнь ложными показаниями. Но эти показания теперь стали историей, хотя они и неверны. История записывается человеком и обременена всеми его ошибками. Как можно утверждать, что этот факт вымышлен, а этот правдив, и знать, что ты не ошибаешься? В легендах много правды, а в истории немало лжи. Я знаю это, потому что Сидж Перилос существует!

Существуют теории, чуждые здравому смыслу, но мы о них знаем. Слыхали ли вы об альтернативных мирах, расщепляющихся после определенного момента? В одном из таких миров, полковник, вы, возможно, не отвели взгляда в ту ночь в Берлине. В другом вы не встретились со мной несколько часов назад, а отправились прямо на свидание с Сэмми.

Доктор раскачивался на пятках, как будто под действием собственных слов и веры. И Саймон поневоле почувствовал прилив энтузиазма.

— Какую же из этих теорий вы хотите применить к моему случаю, доктор?

Петрониус снова облегченно рассмеялся.

— Немного терпения. Выслушайте меня, не считая сумасшедшим, и я объясню. — Он перевел взгляд с наручных часов на настенные. — У нас есть несколько часов. Итак…

И маленький человек начал рассказ, звучавший как бессмыслица. Саймон послушно молчал. Тепло, выпивка, возможность отдохнуть — этого вполне достаточно. Позже все равно придется встретиться с Сэмми, но пока он отодвинул эту мысль в глубь мозга и сосредоточился на словах Петрониуса.

Послышался мелодичный звук старинных часов. Еще три раза звонили они, прежде чем доктор кончил. Саймон вздохнул, подчинившись этому потоку слов. Если бы только это было правдой… Но у Петрониуса есть репутация. Саймон расстегнул куртку и достал бумажник.

— Я знаю, что с тех пор, как Сакарси и Волверстайн встретились с вами, о них никто не слышал, — согласился он.

— Конечно, потому что они ушли в свою дверь. Они нашли тот мир, который всю жизнь подсознательно искали. Я уже говорил вам. Когда садишься на камень, перед тобой открывается мир, в котором ты дома. И ты отправляешься туда искать счастья.

— Почему же вы не попытались сами? — Саймону это казалось самым слабым местом в рассказе. Если Петрониус обладал ключом к такой двери, почему он не использовал его сам?

— Почему? — Доктор взглянул на свои пухлые руки, лежавшие на коленях. — Потому что возврата нет. Только человек в отчаянном положении выбирает этот выход. В этом мире мы считаем, что контролируем сами свои поступки, определяем решение. Этот выбор не может быть изменен. Я много говорю, но все же не могу подобрать слова, чтобы выразить все, что я чувствую. Было много хранителей этого камня, лишь немногие использовали его для себя. Может быть… однажды… но у меня не хватает храбрости.

— И вы продаете свои услуги преследуемым? Что ж, это тоже способ зарабатывать на жизнь. Список ваших клиентов интересно было бы прочитать.

— Верно. Моей помощью пользовалось немало известных людей. Особенно в конце войны. Вы не поверите, кто обращался ко мне, после того как от них отвернулось счастье.

Саймон кивнул.