Колдовской сапфир

Солнце, успевшее пройти весь полукруг небосвода, лежало уже над самым горизонтом, когда верхолазы добрались наконец до стен замка. Стоя перед наглухо закрытыми стеклянными воротами, они смотрели сквозь них в хрустальную глубину переходов и залов. Закатные лучи осветили внутренние покои золотистым мерцающим светом; стены на ощупь были теплые, как недавно вынутый из формы леденец, но внутри было так пусто и безмолвно, что, казалось, в куске льда можно отыскать больше жизни, чем здесь.

Филипп попробовал было налечь на воротину плечом – не было видно ни замочной скважины, ни каких-либо внутренних запоров, но дверь была будто приморожена.

– А вдруг там никого и нет? – задумчиво проговорил принц, – Что если Маттиэль ушел отсюда? Давным-давно… Иначе почему вокруг эта непроходимая пустыня? Мы же едва не погибли! Куда он смотрел? Как-никак, а все же он Повелитель Добрых Сил!

Сеня и Пина, не раз уже задававшиеся этими вопросами, молчали. Делать было нечего. Друзья уныло сидели возле стеклянных ворот, не зная, что предпринять. Ветер совершенно стих, колокола молчали, и вокруг стояла такая тишина, что начинало звенеть в ушах. Наконец, в голове девочки мелькнула догадка, породившая новую надежду. Сеня поднялась на ноги.

– Может, Маттиэль просто не видит, что творится у него под носом? – пробормотала она. – Смотрит себе в дальние дали, обозревает весь мир, не замечая беспорядка у себя на дворе?

Девочка схватилась за скользкое перильце и, с трудом дотянувшись до большого колокола, дернула его стеклянный язык.

– Дайте веревку! – повернулась она к ящерицам.

Принц, уже сообразив, чего она хочет, рылся в рюкзаке.

Филипп был чуть повыше девочки, к тому же он встал на цыпочки, вытянулся и, уцепившись хвостом за столбик, без труда смог продеть веревку в отверстие на конце языка.

– Если есть специальная дыра для шнура, значит, когда-то вполне мог быть и сам шнур, да истлел со временем, – сделал весьма логичный вывод принц и что было сил ударил в колокол.

После долгой тишины его звон показался столь пронзительным, что Сеня зажала уши руками. Груша шарахнулся с ее плеча, но, быстро опомнившись, – с девочкой все же было безопаснее, вернулся обратно и, сжавшись в комочек, вздрагивал всем телом при каждом новом ударе. Нечего и говорить, что звук этот никак нельзя было сравнить с тонким ветряным перезвоном. Невозможно было понять, каким чудом колокол до сих пор не раскололся на куски, ведь он казался таким хрупким!

Но вот принц бросил веревку.

– Бесполезно! – устало проговорил он. Но тут же глаза его в удивлении расширились.

Ворота-то были открыты!!!

XXII. В стеклянном замке

Дети шли по сияющим покоям наугад, направляясь в глубь замка. Шаги гулко раздавались под высокими стеклянными сводами – вокруг не было ничего, что могло бы их приглушить: ни мебели, ни ковров, ни какой-либо утвари или вообще чего-нибудь, что говорило бы о присутствии в покоях жильцов. Все эти залы служили, скорее, гигантскими линзами для наблюдений; если смотреть сквозь стены, можно было различить вдали какие-то горы в облаках, море и острова, города на островах… Когда ты начинал вглядываться, изображение будто придвигалось, и были видны башни и шпили зданий, площади и даже… и даже какие-то маленькие букашки, сновавшие по мостовым среди домов; различимы становились их жесты и поклоны, которыми они обменивались при встрече, – то были люди, жители далекого неведомого города, быть может, отстоявшего от Стеклянного Замка на сотни дней пути… Однако, как это ни было интересно, Сеня и ящерицы не стали долго задерживаться, разглядывая чудесные живые картины без конца сменявшие одна другую. Им не терпелось отыскать хозяина этой гигантской подзорной трубы.

Но вот и главный зал замка, расположенный в самой середине этого огромного леденца, абсолютно круглый, с массивным стеклянным троном на возвышении в центре который тоже, увы, пуст, как и все пройденные покои.

Сеня беспомощно огляделась.

– Никого нет… – сказала она растерянно и тут же вздрогнула от неожиданности.