Колдовской сезон

Лахлан скрыл от меня свое сердцебиение. Он знал, что я наблюдаю за ним, и знал, что по натуре я был дотошным. Тираэль Бернетт никогда бы не оставил ситуацию на волю случая. Разумеется, я пытался наладить связь с его мышечной системой. Не имеет значения, что я о нем думал: я должен был быть во всеоружии. Но сила Лахлана схожа с моей. Такой, как он, не позволил бы мне просто так определить его настроение по пульсу, поэтому Лахлан тщательно оборонял свое нутро.

– Я ненавижу тебя, Бернетт.

– Я знаю.

– Твоя семья – подонки.

– Только мой брат.

Он прорычал.

– Особенно твой отец.

– Потому что на прошлой неделе он преследовал тебя до самого острова Харрис? – Я рассмеялся. – Такова его работа.

– Я ни на кого не нападал! – прокричал Лахлан. – Скажи мне, Бернетт: в каком мире справедливо наказывать невиновных за ошибки других?

– В этом.

– Ты думаешь, это правильно?

– Я сказал, что в этом мире все справедливо, но никогда не стал бы утверждать, что являюсь сторонником этой субъективной справедливости, Лахлан.

Он посмотрел на меня с подозрением. Я не сдвинулся ни на миллиметр.

– Справедливость без милосердия – это просто бесчеловечность.

Лахлан сплюнул на пол.

– Ваше начальство притворяется миролюбивым, но это все – прекрасно срежиссированный театр! Они держат ниточки в своих руках и манипулируют вами, словно куклами.

– Никто не манипулирует мной, и никто не держит меня в своих руках.

– Ты думаешь?

– Я знаю. – Одним быстрым движением я избавился от своей куртки и свитера под ней. Мерцающий свет факела отбрасывал тусклый свет на мускулистый торс. Я указал на глубокие дыры в коже. – Мое тело – это поле битвы, Лахлан. Не что иное, как перекопанная равнина с воронками от давно взорвавшихся мин. – Я сверкнул на него глазами. – Никто и никогда больше не будет контролировать меня. Я принадлежу себе.

Секунды шли. Было невозможно сказать, разглядывал Лахлан мои шрамы или лицо. Его черные как смоль глаза не позволяли понять это.

– Ложись, – вдруг сказал он.

Я прислонил факел к камню и сделал так, как он просил. Твердая холодная поверхность коснулась спины. Лахлан пошевелил своим длинным указательным пальцем. Мгновение спустя в земле вокруг моего тела образовалась круглая выемка. На мгновение узкая траншея ярко вспыхнула, прежде чем меня охватило черное пламя высотой по щиколотку.

Могущественный некромант рыскал вокруг, словно хищный зверь. Меня по очереди окутывало то светом, то тенью каждый раз, когда пламя факела вспыхивало и снова гасло. Странные слова слетали с уст Лахлана. Они звучали как леденящий душу шепот в темной ночи. Своими когтями он обвел контур моего тела. В воздухе возник точно такой же силуэт, похожий на смолу, и я различил ядовито-зеленые полосы, пробивающиеся сквозь туман. Они несли с собой звуки детского смеха.

Лицо Лахлана исказилось. Другой рукой он крутил в воздухе, рисуя светящиеся руны в клубящейся дымке. Чем больше он напрягался, тем сильнее вздувались на его лице черные вены. Тело Лахлана дрожало, но он не останавливался.

Жар разливался по моему телу. Спустя несколько секунд я был весь в поту. Темный вывел последнюю руну, пробормотал заклинание и вдруг ткнул в пустоту, как будто кого-то ударил. Светящаяся струна зашептала, закрутилась и устремилась ко мне. Она зарылась в мое тело.

Я подавил крик, выгнул спину и стиснул зубы. Было ощущение, словно кто-то схватил все мои органы, сжал их и безжалостно вырвал. Но Лахлан объяснил, что он делал до того, как я впервые лег на эту поверхность: создавал искусственную защиту, которая вырастала внутри меня, как крепость. Проклятие было отброшено в сторону. У него не хватало сил пробить стену, но я чувствовал, как оно борется. И оно не собиралось останавливаться.

Лахлан опустил руку. Черное пламя погасло. Я лежал на полу, тяжело дыша, в то время как мир вокруг меня вертелся. Потребовалось какое-то время, прежде чем я смог подняться. Ноги дрожали.

– Это продержится какое-то время, – произнес Лахлан.

Я оперся одной рукой о песчаник.

– Как долго?

– Какое-то время, – повторил он.

– Интервалы делаются короче. – Это был факт, который больше нельзя было отрицать. Я наклонился, натянул свитер, затем куртку и вытер рукавом пот с лица. – Проклятие становится сильнее.

– Я предупреждал тебя, что так оно и будет. – Лахлан казался беззаботным, как будто мы говорили на несущественную тему, по которой у нас имелись разногласия. – Чем больше времени проходит, тем больше энергии овладевает твоими силами.

– Что я могу с этим сделать? – Впервые в жизни я уловил нотку отчаяния в своих словах. – Должен быть какой-то способ. Ты должен исцелить меня, Лахлан.

– Это больше не в моей власти. Но способ есть.

– Назови его. Я готов сделать все, что угодно.

– Все?

– Все.

– Что ж… – Лахлан поднял факел с земли и уставился на угасающие языки пламени. Его бледная кожа выглядела такой тонкой, что мне казалось, будто факел просвечивал ее насквозь. – Тебе нужна Безграничная сила.

В недоумении я разглядывал его целую секунду. Затем из меня вырвался громкий смех. Безрадостный звук наполнил древний могильник.