Колдовство любви

– Ты до сих пор злишься на него? Значит, он все еще занимает часть твоего сердца? – осторожно поинтересовалась Лали.

– Я очень рада, что не должна выходить замуж за труса и предателя!

– Что-то радости я не вижу на твоем личике. Наверно, потому что Филиппо удивительно хорош собой? – лукаво усмехнулась Лали.

– Не спорю, – сердито пожала плечами кузина. – Его единственное достоинство – внешность, которая кружит голову женщинам. Что же касается характера, то мне больше нравится бешеный нрав его старшего брата. Не подумай только, что я могу влюбиться в мерзавца, оскорбившего тебя. Твое счастье, что ты не видела, как он обошелся с младшим братом! Он едва не убил его! – в голосе Доминики задрожала звенящая струна. – А Филиппо даже защищаться не стал и тут же предложил меня ему в жены! Храни меня Боже, я выйду замуж только за мужчину, который обладает сильным характером, но умеет себя держать в руках, способен на добрые чувства, не боится признаваться в своих слабостях и не станет мне изменять.

– Что касается последнего, то тебе туго пришлось бы в гареме, – заметила Лали, припомнив, с каким жадным любопытством слушала сестра рассказы о жизни во дворце Ибрагим-паши.

– Что ж, придется мне скучать в Парме, дожидаясь своего сказочного рыцаря на белом коне, – Доминика нарочито тяжело вздохнула.

Взяв сестру под руку, она повела ее к центральной трибуне, где, кроме семьи де Бельфлер, сидели самые важные синьоры. Лали с сожалением заметила, что там уже устроился епископ Строцци, а рядом с ним красовалась Монна, натянуто улыбаясь и внимательно следя за каждым движением падчерицы.

56

Лали никогда прежде не видела турниров. Ее отец шествовал первым, блистательный в своем голубом одеянии, расшитом золотыми тюльпанами, за ним следовали четыре церемониймейстера, выбранные для проведения состязаний, а вслед за ними – рыцари в сверкающих боевых доспехах и восседающие на конях, облаченных в не менее прекрасное, но вместе с тем прочное убранство.

Неожиданно все женщины и девушки принялись снимать с себя ленты, вуали и перчатки, а порой и вовсе отрывать кружева от своих нарядных платьев. Лали обернулась к Доминике, надеясь спросить ее о причине происходящего, и с удивлением обнаружила, что сестра занята совершенно неприличным делом – стараясь не обнажать ноги, она увлеченно снимала свои подвязки.

– Будь внимательна, когда показываешь свое расположение, – предупредила ее Доминика, – иначе окажется, что ты одарила своим вниманием не того, кого надо. Заметив удивление на лице сестры, она указала ей подбородком в сторону женщин, которые спешили привязать к копьям рыцарей разноцветные ленты и кружева.

– Женщинам дозволено открыто оказывать свое предпочтение?

– На турнире – да, – Доминика гордо взмахнула лентами своих подвязок.

– И кому ты их отдашь?

Сестра смутилась, ресницы затрепетали, а губы сложились в нежную улыбку.

– Не знаю… – она задумчиво приложила пальчик к губам. – Думаю, один из семейства Джентилле вполне этого достоин.

– А Филиппо? Он ведь тоже участвует в турнире?

– Этот красавчик, скорее всего, сейчас сидит на трибуне куртизанок вместо того, чтобы доказывать свою любовь к достойной женщине, – Доминика пренебрежительно пожала плечами.

– Кто такие куртизанки?

– Ах, Лали, тебе еще многое предстоит узнать. Видишь тех женщин в излишне ярких нарядах? – Доминика показала на трибуну, стоящую подле шатров, в которых устроились участники турнира. – Эти особы продают любовь за деньги. Позволяют мужчине делать с собой то, что настоящая дама никогда не допустит, – прошептала девушка, боязливо косясь в сторону епископа и Монны.

Лали изумленно подняла брови, не совсем понимая, о чем говорит кузина. Ей было трудно понять, что дозволено в любви даме, а что – нет.

– Об этом мы с тобой позже поболтаем, – заговорщицки улыбнулась Доминика. – Лучше скажи: кому ты окажешь предпочтение? Антонио?

– Никогда, – вспыхнула Лали. – Мне кажется, он скорее позволит одной из этих особ в ярких одеяниях привязать чулок к своему копью, нежели подпустит меня к себе.

– Но тебе нужно кого-нибудь выбрать, – окинув взглядом участников турнира, кузина ненадолго задумалась, затем обрадовано воскликнула: – Бенедетто де Мессино!

Лали вспомнила добродушного, веселого молодого мужчину, с которым мило беседовала на пиру. Хотя ростом он явно не вышел и был чуть выше Лали, зато привлекал к себе открытым характером и приятной внешностью.

– Да, ты права, – согласилась она.

– Достань платок, – предложила сестра.

– Быть может, кружево?

Доминика хихикнула.

– Испортишь платье. А бедняга решит, что ты испытываешь к нему определенные чувства.

Лали хотела было заметить, что подвязки, по ее мнению, значат намного больше, нежели полоска кружев, но смолчала, удивившись про себя странным обычаям своей родины.

А Доминика вскочила с места и подозвала приближающегося рыцаря:

– Пьетро! Идите сюда!

Улыбаясь, молодой мужчина протянул свое копье, и Доминика тут же завязала на нем свою подвязку.

– Большая честь для меня, сеньорита Доминика, – искреннее уважение и восхищение чувствовались в голосе Джентилле.