Колдовство в Юго-Западной Руси в XVIII столетии

К нему прибегали крепостные, чтобы приворожить своих господ, т. е. пользоваться их благосклонностью, расположением, хотя, как выходило на деле, очень часто достигалось противное. Господа, боясь какого либо чувствительного для них вреда от чародейства, жестоко наказывали обращавшихся к этим приворотным средствам.

Так, в книгах Кременецкого магистрата под 1730 годом сохранился возмутительный, по строгости наказания, процесс между помещиком Лукою Малинским и его крепостною, которая посредством чародейства хотела будто бы снискать его благосклонность. Опасаясь каких либо вредных для себя последствий, Малинский требовал, чтобы к обвиняемой во всей строгости было применено уложение Магдебургского кодекса. Обвинение поддерживали пятеро односельчан, которые показали, что обвиняемая, Матрёна Перистая, раз высказалась про своих господ так: «госпожу свою я уже прибрала к рукам; если бы удалось достичь того же в отношении самого пана, то я боялась бы тогда лишь одного Бога». Кроме того двое из свидетелей указали, что подсудимая когда-то в споре с ними произносила угрозы – одному говорила: «тогда улучшатся твои обстоятельства и выдашь замуж своих дочерей, когда волосы вырастут у тебя на ладони»; другому сказала: «ты станешь наг и беден, подобно тому, как нага ладонь твоя». Но кроме свидетельских показаний, по кодексу требовалось еще сознание самого подсудимого; если оно не было произнесено добровольно, его вынуждали пыткою. Перистая же на допросе ответила лишь какой-то загадочною фразой: «уповаю на Господа Бога, на своего пана и паню; лишь бы месяц светил надо мною, а звезды я колом разгоню», причем заметила: «сознаюсь ли я в чем или нет, все равно пропасть придется». Судьи признали подобные показания еще недостаточными. Обвиняемую подвергли пытке. Три раза повторили мучительный процесс растягивания членов на блоках, три раза жгли ее раскаленным железом, но она все таки утверждала, что не знает никаких чар и что обвинение возникло, благодаря распущенным про нее сплетням соседки Корпеихи. Суд все таки, на основании свидетельских показаний, приговорил Перистую, главным образом за угрозы господам, к смертной казни, которая должна была совершиться на следующий же день.^[87]

Но особенно в ходу были «приворотные» средства в любовных делах. Хотя подобные отношения двух полов содержатся большей частью в тайне и редко дают повод к искам, тем не менее и тут иногда происходили нескромные разоблачения, разбиравшиеся судебным порядком. Вытекали они то из чувства ревности или мести, то из суеверного страха, чтобы не приворожили к себе почему либо нежелательные люди. Мы уже упоминали выше про жалобу солдата Росковского в 1713 году на мещанку Марину Дубеняцкую, к которой понудила его жена из ревности к этой последней.

1749 года в Каменец-Подольском городском суде были сняты показания с парубка Андрея, обвиненного в незаконной связи с дворянкой Ружковской. Обвиненный подтвердил, что он действительно состоял в этой связи в продолжении нескольких лет, постоянно пытался уклониться от нее и раз десять убегал из дома Ружковской, но последняя против воли заставляла его возвращаться назад. После каждого подобного побега она прибегала к чародейству, весь ритуал которого, требовавшийся в данном случае, по поручению Ружковской выполнялся ее приближенной, кормилицей Евдокией. Последняя обыкновенно сперва потрясала плетнем, сыпала затем горячие уголья и совсем нагая обегала кругом дома; уголья пересыпались далее на собственную рубашку и прикрывались горшком. Если рубашка не загоралась – это было признаком возврата Андрея. Раз он, по его показанию, за нежелание вернуться во время одной из своих отлучек, поплатился за это тяжкою болезнью.^[88]

В городе Каменце, в доме войта армянского. Павла Святовича, была задержана в 1716 году нищая Марина с каким-то подозрительным узелком, в котором заключалась горсть песка, куски костей и зуб, признанный почему-то за зуб мертвеца. Арестованная на суде показала, что найденные при ней предметы она хотела передать как талисман одной девушке, просившей доставить ей средство, способствующее выходу замуж. Магистрат находил, что действия подсудимой весьма подозрительны и постановил допросить ее еще под пыткой.^[89]

В барском замке 1731 года разбиралось дело, возникшее между дворянами Гольчинским и Новосельским. Последний хвастал раз перед соседями, что если бы жена Гольчинского жила в одном с ним селе, то он наверное затеял бы с нею любовную связь, про которую муж и не узнал бы, так как он напоил бы его отваром чемерицы и другими снадобьями. Выпив такой состав, муж, по уверению Новосельского, теряет способность следить за поведением жены.

Это донеслось до Гольчинского и при встрече с Новосельским он нанес ему несколько ударов саблей, причинив ранения. По суду Гольчинский должен был лечить своего противника за свой счет, Новосельский же был приговорен к штрафу в 15 гривен за непристойную похвальбу…^[90]