Колдовство во благо (СИ)

Лезвие скользнуло по тазовым костям, срезая часть плоти, и тем самым не давая углубиться в мысли. Локи как-то даже позабыл, что пару часов назад был ужасно разозлен из-за неосторожности Тора. Он временно забыл о Девяти Мирах, договоре с Одином, даже о Хель, которая, если поймает, обязательно попытается уничтожить его бессмертную душу. Остался только страх и понимание, что назад пути нет.

Кровь набатом стучала в висках, когда острие ножа спустилось вниз живота, пролетело над поджавшимся членом и замерло над самой головкой. Локи сделал судорожный вдох, но оторвать взгляд от отражения в зеркале не смог. Ритуал требовал временно лишить себя мужественности, чтобы женская сущность могла прижиться в чуждом ей теле. Вот только от самой этой мысли даже бывалому магу становилось не по себе.

«Ты мне за все ответишь», ― Локи ни к кому конкретно не обращался, просто позволил боли стать ненаправленной ненавистью. Кинжал резко ожил и прочертил поперечный надрез от головки до верха груди, заставив Локи чуть не захлебнуться криком. Благо, что маг позаботился о кляпе, а то сбежался бы весь дворец, а то и Один проснулся бы.

Но кинжалу такие подробности были не интересны. Он быстро оторвался от многострадальной кожи и, сделав два последних надреза на сосках, отлетел на стол, оставив Локи затравленно дышать и корчиться на кровати.

Начиналась финальная стадия перевоплощения: перестраивались внутренние органы, меняли свое расположение кости. И от этого хотелось выть, чем Локи и занимался. Магия ускоренно создавала новое тело, совершенно не заботясь о комфорте своего носителя: рвала, растягивала, скручивала и не давала никакой надежды на успех даже после такой жертвы. Как бы в наказание за то, что ее потревожили, магия подсылала Локи образы его проигрыша и смеялась, замечая, как ломается маг.

Все прекратилось разом. Помотав головой, Локи почувствовал, что его щеки мокрые от слез, а между ног все в крови. Раны на теле, полностью ставшим женским, благополучно затянулись, но внизу кровь шла не переставая.

«Только этого счастья мне не хватало! Теперь меня учует любой монстр в Девяти Мирах», ― низ живота безжалостно болел, намекая, что никуда сегодня идти не стоит. Но Локи был не из тех, кто бросает начатое.

До восхода солнца оставалось меньше двух часов, когда Локи натянул старое платье и с трудом вышел из собственной комнаты. Ноги слушались плохо, тело продолжало кровоточить, и только магия осталась верна: иллюзия позволила с легкостью добраться до конюшни и никем не замеченным уйти по магической тропе. Осталась малость: добраться до Хельхейма, внедриться в ряды темноэльфийских прислужниц Хель и вытащить пьяницу-Тора из очередной беды.

Мысленно Локи уже предвкушал трепку, которую обязательно устроит Тору, и эти мысли грели магу душу даже в тот момент, когда он оказался у ворот Хельхейма.

***

― Он сбежал, ― констатировал Фандрал и со злостью пнул стоящую на полу чашу.

Тройка воинов и Сиф ворвались в комнату Локи, когда стало ясно, что в тронном зале он появляться не собирается. Бездействие наместника выводило их из себя. Сразу же вспомнилось изгнание Тора и то, с каким рвением Локи пытался уничтожить брата. А после внезапного побега ни у кого не осталось сомнений, что именно Локи виновен в исчезновении Громовержца. Даже женская кровь, разбрызганная по всей комнате, не заставила воинов поразмыслить еще немного.

Меньше чем через полчаса четыре всадника покинули Асгард. Их гнала вперед месть, и только Один, все еще находящийся в глубоком сне, знал, что друзья Тора ошибаются.

========== Часть 3. Дорога в Хельхейм ==========

Молчаливая процессия шла по серой земле Хельхейма. Тенью скользили она и, если бы их увидел кто-нибудь посторонний, скажем человек, он бы точно подумал, что все это лишь наваждение. Не было слышно ни эха шагов, отраженного от стен каменного тоннеля, ни гула ветра, изредка дотрагивающегося до накидок служителей Хель. Казалось, само время остановилось в этих чертогах и не смело коснуться женщин, глаза коих утратили всякую жизнь.

Женщины, кутающиеся в одинаковые черные ткани, двигались плавно, несмотря на то, что некоторые из них, казалось, и идти-то не могли. Одни были одиноки в своем посмертии и до сих пор не осознали, что покинули мир живых. Другие ― слепы, смертельно больны, преданы близкими, но держались прямее. Слезы уже перестали течь по их щекам, а разум посещало лишь искреннее желание служить владычице Хель. Их золотые года остались в далеком прошлом: некоторые из прислужниц находились в царстве смерти несколько тысяч лет, а кое-кто всего лишь день. Лучи солнца больше никогда не коснутся пустых глазниц, ведь в Хельхейме просто нет ничего подобного. Свет и тепло не нужны мертвым, а живым, коль они имели глупость забрести сюда, без него было не выбраться.

И шла процессия тропой, которая, казалось, не имела конца, пока молча не приблизилась к закрытым вратам. Словно тени замерли они во тьме, пока каменные створки не раскрылись, пропуская прислужниц в священные залы Эльвиднира.

***