Колдуй баба, колдуй дед. Невыдуманные истории о жизни и смерти

Мама крутила пальцем у виска, папа обижался, но читать сказки не переставал.

Дети подземелья

В девятом классе мне приснился кошмар.

Ночь. Наш двор. Я сижу на парапете возле кривого клена, где в детстве мы с друзьями строили из фанеры и досок «штабики». Передо мной две могилы. Судя по табличкам, в них похоронены сестры. На одной табличке дата: 1976, на другой – 1979 год.

Пока я всматривалась в цифры, по привычке вычисляя возраст, с холмика посыпались мелкие камушки. Я вздрогнула: кто здесь? Детский голосок ответил: я.

– Как тебя зовут?

– Оля…

– Ты старшая или младшая?

– Старшая.

Девочка выбралась из могилы и уселась рядышком со мной. Сказала:

– Хорошо, что ты решила узнать мое имя. Если бы ты промолчала, я бы спросила, сколько тебе лет, и ты бы тоже умерла.

Мы помолчали.

– Хочешь спуститься к нам? – предложила Оля. – Давай, смелей, не бойся!

Я заглянула вниз. Из могилы, улыбаясь, смотрело на меня чумазое личико еще одной девчушки в короткой маечке. Звали вторую девочку Аллой.

Мы спустились в подземелье, где было много-много темных залов, коридоров и лабиринтных ходов. Кроме двух сестер – Оли и Аллы в подземелье жили еще несколько детей от десяти до четырнадцати лет. Все они, как оказалось, тоже были мертвы.

Не делай этого

Внезапно мы очутились в парке имени Горького. Бегали по залитым солнцем аллеям, смеялись, катались на каруселях. Дул легкий ветерок, шумела листва, играла музыка.

Было так хорошо, что в какой-то момент мне захотелось броситься вниз головой с «чертового колеса», чтобы больше никогда не расставаться со своими новыми друзьями.

Оля строго тронула меня за рукав:

– Не делай этого. Ты и так сможешь приходить к нам, когда захочешь.

И добавила с грустью:

– Ты живая, и я тебе завидую. А нам отсюда не выбраться никогда.

Мне стало жаль ее, и я сказала:

– Страшно, когда дети умирают.

Оля кивнула.

– Сегодня к нам придет еще один мальчик…

Вечером мы действительно встречали его. Маленький мальчик сидел в углу, и, растирая слезы кулачком, смотрел куда-то вверх, просился домой.

– И вот так все плачут, когда приходят, – вздохнула Оля. – Но потом привыкают.

Мы подошли к новичку, стали его утешать. Малыш успокоился и вскоре уже играл вместе со всеми. Мне же пора было уходить. Дети вышли меня провожать, махали вслед руками: приходи к нам еще! Я обещала, что приду.

А утром, когда проснулась, у меня было стойкое ощущение, что во сне я виделась со своими нерожденными братьями и сестрами. И еще я знала наверняка: та девочка Оля – это она должна была родиться у мамы вместо меня.

В моем сновидении, до встречи у старого клена, у нее были все основания ненавидеть меня, желать мне смерти. Ведь получалось, что это я заняла ее место.

Наташка в рубашке

Мама чуть не потеряла ребенка во время родов.

Акушерки извлекли меня на свет едва живую – я родилась на две недели раньше срока и была жуткого синюшного цвета из-за того, что пуповина дважды обвилась вокруг моей шеи.

Тщедушный, полузадушенный младенец, каким я пришла в этот мир, не кричал и не подавал никаких признаков жизни. Врачи сделали всё возможное и невозможное, чтобы меня спасти, а после не скрывали своего удивления:

– Девчонка-то в рубашке родилась!

А я и правда родилась в рубашке – тоненькой прозрачной пленке, вроде целлофана.

Перед тем, как увезти маму в палату, акушерка успела шепнуть ей, что в таких «рубашечках» рождаются только очень счастливые люди и посоветовала ее сохранить.

Но мама в такие «глупости» не верила, а может, просто было не до того.

И осталась моя счастливая рубашечка в роддоме.

Жили мы тогда в деревянном доме на «Аэродроме» – так в народе называют Южный поселок, граничащий с городом. В свое время дед с бабушкой переехали сюда из деревни Иваново. Бабушка работала завхозом в общество слепых, дед устроился на военный завод, где вскоре после моего рождения, ему как участнику войны выделили двухкомнатную квартиру в городской новостройке. Туда мы и переехали вшестером, забрав из деревни тяжелобольную прабабку Матрену Степановну.

Именно с прабабушкой Мотей у меня связаны самые первые детские воспоминания.

Глава третья

Ежовые рукавицы

Прежде чем начать рассказ о прабабке Матрене, нелишне упомянуть, что почти все женщины в нашем роду обладали экстрасенсорными способностями. И чем глубже ведуньи уходили корнями вглубь веков, тем могущественнее была их колдовская сила.

Из поколения в поколение в семьях отца и мамы царил матриархат. Главой семьи всегда была женщина. Попробуй ее ослушаться, сказать или сделать что-то поперек – будет худо.

Неудивительно, что при таком раскладе мужчина в доме особо не ценился и права голоса не имел. Все и всегда за него решали мать и жена.

И что в таких случаях делал ущемленный в правах сын и муж?

Сидел и помалкивал в тряпочку. Либо, желая самоутвердиться, доказать себе и другим свою мужественность, погибал молодым в результате несчастного случая – тонул, разбивался на лошади, попадал под поезд. Или пускался во все тяжкие, находя утешение в доступных женщинах и вине. Самые разнесчастные накладывали на себя руки.