Колдун 3

— Сыскали, сыскали, — сквозь зубы проворчал полковник, не поворачивая головы продефилировав мимо сидящей в грязи женщины.

Макаровна икнула, так и прилипнув взглядом к голой спине полковника, а точнее, чуть ниже. Пару раз открыв и закрыв рот, явно силясь что-то произнести, но так и не совладав с речевым аппаратом, престарелая тетка, довольно бодро вскочив на ноги, напрочь позабыв про ведра и коромысло, валявшиеся на дороге, пошкандыбала следом за мужчинами. Голос у нее наконец прорезался, и она засыпала мужчин вопросами, не решаясь ухватить за руку Егорова, дабы остановить того:

— А где сыскали-то? А как? А чегой-то вы оба без одёжи-то? А мальчонка чегой-то голышом? Живой-то хоть?

— Живой, живой, — буркнул Егоров, поудобнее перехватив свою ношу.

— А чегой-то вы в таком виде, ась, Пал Константиныч? — не отставала любопытная бабка сквозь пыхтение, пытаясь поспеть за не сбавлявшими шага мужчинами. — Чего приключилось-то, Пал Константиныч?

— Уйди, Макаровна, не до тебя сейчас, — раздраженно рыкнул Егоров, одарив вредную бабку таким взглядом, что та вмиг застыла на месте как вкопанная, но, по инерции заскользив на мокрой глине, взмахнув руками и не удержав равновесия, с криком и причитаниями вновь шлепнулась в дорожную жижу.

Из куртки высунулась любопытная Павкина мордаха. Узрев через плечо Егорова причитавшую в луже вредную бабку, мальчишка хихикнул, прикрыв рот рукой.

— А ну цыц, поганец! — прорычал полковник, встряхнув свою ношу. — Ща тебя матери сдам, вот там и похихикаешь!

Мальчишка, оценив угрозу, закашлялся и спрятался обратно.

— Уууу… — прикрыл Мишка глаза рукой. — Кажись, влипли… — пробурчал он, прибавляя шагу.

На крик Макаровны едва ли не с каждого проулка начали выглядывать любопытные, и, оценив внешний вид спасателей и обретя дар речи, кричали:

— Нашли?! Нашли!! Нашли!!! — и со всех ног бросались навстречу.

Людей становилось все больше и больше. Макаровна одна из первых сообразила, что на такое событие необходимо позвать и тех, кто еще оставался в домах, и, скользя по грязи, как корова на льду, ломанулась в ближайший двор, на ходу взывая к хозяйке:

— Райка! Райка!! Нашли пацана-то! Ты выди, глянь на Егоровых-то! Гляди, чё деется-то!!!

Через пару минут со всех краев села неслось:

— Нашли!!!

Оценив обстановку, мужчины, не сговариваясь, прибавили шагу, перейдя почти на бег. И откуда только силы взялись!

До вожделенной калитки оставалось метров пятьдесят. Народ споро подтягивался.

— Нашли?

— Живой?

— Ой, батюшки! — неслось со всех сторон.

Кое-кто из мужиков уже успел добежать до них и протягивали руки к Егорову, пытаясь перехватить у того мальчонку, желая помочь изрядно потрепанным спасителям. Павка заныкался в куртку с головой и придерживал ее края изнутри. Егоров крепче прижал к себе драгоценную ношу и, не сдержав эмоций, крепко выругался, ясно дав понять помощникам, чтобы не лезли.

— Хде сыскали-то хоть? — пристроившись сбоку от полковника и на ходу отворачивая край куртки, беспокойно поинтересовался дед Матвей. Из свертка на него захлопали испуганные глазенки. — Никак у реки словили? — оценив внешний вид и спасателей, и ребенка, сообразил старик.

— Ага… — отдуваясь, кивнул Мишка. — Порыбачили знатно… Видал, какого здоровенного карася выловили!

Дед в ответ цыкнул и, беззубо улыбнувшись, покачал головой, глядя на притихшего Пашку:

— Ох и всыпет тебе мать… Ох и всыпет! А и поделом. Неча шастать где ни попадя!

В калитку ввалились, едва напрочь не снеся ее с плетня. Мишка прикрывал собой отца от не в меру любопытных соседей, рвавшихся помочь. Открыв дверь, он пропустил в горницу Егорова с Павкой, сам, склонившись, вошел следом и, вытолкав рвавшихся следом зевак, запер дверь. Поднявшаяся было с кровати свекрови Полина, увидев вошедших, раскрыв рот и вытаращив глаза, рухнула обратно. Мишка, не снимая грязных сапог, протопал через всю комнату и рывком задернул занавески на окнах, в которые, отталкивая друг друга, заглядывали любопытные. В дверь колотились и дергали ее, требуя впустить внутрь. Народ явно был недоволен, оставшись не у дел и лишившись зрелища.

— Забирай своего постреленыша, — проворчал Егоров, протягивая ей завернутого Павку. — И штаны нам какие-никакие дай, до дома дойти, а то срамота…

Полина, словно сомнамбула, протянула руки и взяла протянутый полковником сверток. Мальчишка высунулся из куртки, и, всхлипнув, выпростал ручонки:

— Мама… — сквозь слезы позвал он и зашелся в кашле.

— Павлушенька, — всхлипнула Полина и, прижав к себе сына, разрыдалась, осыпая мальчишку поцелуями и ощупывая его на предмет повреждений.

Дав обоим минут пять прореветься, Егоров гаркнул:

— Полька! Потом пацана мацать будешь! Живой он! Целый и невредимый. Простыл сильно, ну так завтра доктора привезу, посмотрит, — и, сбавив тон, добавил: — Штаны дай нам. И рубахи что ль какие… А Павку выпороть как следует надо, чтоб не лазал где ни попадя!

— А… Штаны… — не выпуская сына из рук, всхлипнув, растерянно проговорила девушка. — Ага… Сейчас, Пал Константиныч… Найду штаны… и рубахи тож найду… — метнувшись к сундуку, стоявшему возле печи, заторопилась Полина.