Колдун 3

— Да уж вот сорок дней будет… — горько ответил Петр. — Родители-то Мишкины на похороны ездили. Неделю там с ним опосля похорон были. Отец его говорит, очень он тяжело гибель жены перенес… Любил ее сильно… — мужчина горестно покачал головой и хлопнул себя по коленям. — В общем, надо ехать, Вер, — закончил он и, мягко отодвинув жену, поднялся.

— Все что ль поедем-то? — утирая мокрые глаза фартуком и все еще сидя на полу, спросила она. — Ребят тогда со школы отпрашивать надо, занятия у них… Да и тебе с работы тоже отпроситься надо. Уволят не то ненароком за прогулы-то?

— Один поеду. Нечего всем кагалом таскаться. Как цыгане, ей-богу… — проворчал мужчина, вытягивая из-за шкафа потертый деревянный чемоданчик. — Ты вот что. Сильно не рвись тут. Уборкой, стиркой накажу ребятам заниматься. Да и Любашку особо не поднимай, пускай внутрях-то заживет все сперва. Купать тоже ее помогут. Лиза уж большая, тож туда-сюда — и замуж выдадим, а там и до дитёв недалече… Вот и пускай тренируется на сестре, — Петр достал из шкафа стопки аккуратно сложенных вещей и выложил их на стол возле раскрытого чемодана, думая, что ему взять с собой, а что не пригодится.

— Пусти, я соберу все, — отодвинула мужа Вера. — Не переживай, справимся. На поезд билет взять надо… И денег с собой возьми. Я там, под постельным, в коробочке отложила маленько. Забирай, — споро складывая в чемоданчик вещи, проговорила Вера.

— Да на что? — нахмурился Петр. — На билет дай, а тама, коль надо будет, заработаю. Руки-то завсегда при мне.

— Мало ли… — взглянула на него жена. — Нет, Петь, возьми. Еще не хватало, чтобы ты на обратную дорогу да на еду там горбатился. Еще чего! Нам хватит, не переживай, голодными не будем.

Петр задумался, почесал в затылке…

— Ладно… Все равно тратить зазря не стану. Останутся — привезу, — проворчал он, снимая с вешалки куртку. — На, в куртку зашей от беды. А я пойду на вокзал схожу, билет на завтра куплю. С утра на работе отпуск возьму, ввечеру и выеду.

Петр нашел Мишкину квартиру достаточно быстро. Ящик для почты, висевший на двери, был забит до отказа. Покачав головой, мужчина постучал. Ответа не последовало. Подождав пару минут, он постучал сильнее.

За соседней дверью раздалось шарканье, щелкнула щеколда. В приоткрывшуюся дверь высунулась невысокая сухонькая бабулька.

— Ну чего колотишь почем зря? — шамкая практически беззубым ртом, проворчала она. — Ты хто такой? Чего надоть-то?

— Михаил Ростов мне нужен, — повернулся к ней Петр. — Здравствуйте. Дома он, не знаете?

Бабка с подозрением оглядела его, особое внимание уделив протезу.

— Не заперто у него… — пошамкав губами, недовольно проворчала она и скрылась за дверью.

Нахмурившись, Петр дернул дверь на себя. Та действительно открылась. На него пахнуло спертым амбре застарелого перегара, немытого тела и еще бог знает чего. Сморщившись, он шагнул вовнутрь.

В коридоре некуда было ступить. Всюду валялись какие-то тряпки, щепки, одежда, элементы разбитой мебели. В углу сиротливо притулился разбитый телефон, покрытый пылью. Пройдя несколько шагов, он толкнул дверь в комнату. Там был относительный порядок, не считая разобранной постели. Но все в комнате покрывал слой пыли, словно в нее давно никто не заходил.

Аккуратно притворив дверь, он прошел дальше по коридору. В ванной комнате тоже был относительный порядок, не считая вони от давно не мытого унитаза, в который, судя по всему, регулярно не попадали. Сморщившись и покачав головой, Петр двинулся дальше.

Кухня… впечатляла. Целыми в ней остались разве что плита, раковина и новомодный холодильник в углу с распахнутой настежь дверкой и давно испорченными кусками чего-то, бывшего съестным, в нем. Всюду валялись пустые бутылки. Под ногами хрустели остатки разбитой посуды вперемешку с рассыпанными крупами, щепками и еще какой-то дрянью. Под окном, на удивление уцелевшем, на чем-то, подозрительно напоминавшем бывшие шторы, храпел… Мишка?

Петр не сразу смог узнать друга. Страшно похудевший, с отдутловатым лицом и проступившими капиллярами, обросший, грязный, он походил на опустившегося до последней степени подзаборного алкаша.

Попробовав разбудить Михаила, Петр понял, что занятие это бессмысленное и бесполезное. Ухватив неразборчиво бурчащее тело за шкирку, он отволок его в ванну, и, включив холодную воду, засунул под струю. Спустя несколько минут он услышал довольно разборчивое «Пусти» и последовавший мат. Отпустив начавшее проявлять признаки осознанной жизни тело, он шагнул назад и, сложив руки на груди, ждал результата.

Сползший на пол мокрый насквозь Мишка с трудом перевернулся, привалившись спиной к чугунной чаше и, протерев глаза, медленно поднял голову. Снова потерев глаза, он уставился на стоявшего над ним Петра. В его мутных и бессмысленных глазах мелькнуло узнавание, и спустя бесконечную минуту он довольно нечетко, с трудом сипло выдавил:

— Петр?

— Узнал? — мрачно хмыкнул мужчина, глядя на него сверху вниз. — Значит, не все мозги покамест пропил.

Мишка обхватил мокрое, дрожащее крупной дрожью тело руками.