Колдун. Чужое Сердце

  Хотя и называл наставника старым, но выглядел он максимум на сорок. И когда я спросил в чем вся соль, он только покачал у меня перед глазами флягой, в которой бултыхалась неведомая смесь. Чувство тревоги ледяным обручем сдавило голову. И я понесся в комнату учителя. Но вместо улыбчивой рожи, меня встречала лишь гнетущая пустота, а на кровати лежал маленький лист бумаги. Уже зная, что там будет написано я все же рискнул взять его в руки.

  "Здравствуй Тим.

  Эх, давно я письма я не писал. Так что перейду сразу к делу. Обучение ты закончил. Все чему я мог научить тебя, я научил, остальное либо сам либо никак. Надеюсь, у тебя все будет хорошо и не забывай старика Добярка.

  Ах да. Не мог же я оставить своего единственного уже бывшего ученика без дела. Доберешься до таверны "Одноглазый барсук" и поговоришь с хозяином. Считай это мой последний подарок и, заодно, экзамен. Не справишься, лучше забудь об обучении в Академии, хотя все равно ты туда попрешся, знаю я тебя.

  Ну... бывай "

  Последний подарок... Ну-ну. Он вообще единственный, и что-то мне подсказывает, что ждет меня совсем не праздничный торт. Не знаю зачем, но аккуратно сложив письмо, я убрал его в маленький кожаный мешочек, где хранил еще несколько мелочей. Путь до своей комнатушки показался мне самой длинной дорогой что я когда либо проходил.

  - Вот и все, - сказал я сам себе.

  С одной стороны я ждал этого дня, но в итоге оказался не готов. Не готов к свободному плаванию по миру, по колено утопающем в крови и насилии. Да и чего лукавить - я сам ученик убийцы. Глупо как-то.

  Моя комната немногим отличалась от учительской. Разве что в углу стоял маленький шкафчик, заполненный книгами. В основном это были трактаты по истории. Раз уж я собрался держать в тайне свое происхождение, то стоит накопить достаточную базу знаний. Проще было бы придерживаться легенды "я сельский парень, умею мычать и косить", но Добряк вбил в меня верную науку - под дурочка косить проще, когда ты знаешь больше остальных. Я и не спорил, а прилежно впитывал все предлагаемые знания.

  Покидав в заплечный мешок свои пожитки - две простенькие рубашки, точильный камень, огниво и краешку хлеба с солониной, я убрал за пазуху маленький кошелечок. Там одиноко звенело всего три золотых. Все что я смог скопить за эти шесть лет. Вернее это все что я смог выиграть на спор у Добряка. Выходя из дома я не оборачивался, так и дошел до речки, а потом, помянув всех здешних богов, развернулся и потопал обратно. Вот что значит - шок, совсем мозги отбило.

  Выкопав по периметру лагеря бороздку, глубиною в ладонь. Я достал из погреба горючую смесь, трех литров хватило что бы облить все что могла гореть. Из огнива вылетела искра, и лицо обдало жаром. Я не стал смотреть как в пламени исчезает дом и пристройки, как с треском пропадает Боб, как весело занялась полянка на которой мы ужинали, сидя за костром. Я просто развернулся и ушел.

  На дорогу я вышел уже через семь часов. Все это время я провел размышляя о будущем. Наступает час икс, скоро станет понятно могу ли я убить по заказу или не могу. Сейчас было бы в тему поиметь на своих плечах маленького ангела и демона, совсем как в дешевых американских мультфильмах.

  - Ты совсем ополоумел, - возмутился бы обладатель нимба. - Как ты в зеркало будешь смотреться после этого?

  - Заткнись воробушек, - шикнул бы на него рогатый. - Не слушай этого гомика в рясе. Делаем так, плюем на записку и катим в столицу, пара заказов и можно открывать счет в банке!

  - Гореть тебе синем пламенем! - взвизгнет крылатый.

  - Что б ты жил на одну зарплату! - отмахнется демон.

  Сознание услужливо подкинуло картину уже почти забытого прошлого. Когда-то, откинув одеяло, я намеревался вонзить иглу в шею поддонка и насильника, тем самым я убеждал себя что отплачу за смерть сестры Ройса, ну и сам освобожусь. Но совсем не подумал про то что гулена заявится не один, и увидев девушку растерялся. Свидетелей оставлять нельзя, эта простая истина, и я не решился. Отошел назад, струсил. А потом что-то такое поднялось во мне и я поставил свои интересы и желания выше чужой, невинной, жизни. Чего врать и само обманываться, я бы убил их обоих, подвел, или спас, скрипучий пол.

  Я гнал эти дурные мысли подальше, но гадостливое чувство не уходило. Я готов убивать тех кто хочет убить меня, а именно в эту категорию я отнес графскую семейку, но вот хладнокровно прирезать неизвестного человека, слишком уж долго я жил на Земле и слишком сильно и глубоко в меня въелись ценности прошлой жизни. И сейчас станет понятно стал ли я другим человеком, или я все тот же Тимофей.

  - Эй парень! - крикнули сзади.

  Обернувшись, чуть обнажая кинжал, я увидел на широкой дороге крепко сбитую повозку, запряженную старую кобылку и седого деда. Его вид заставил меня чуть приподнять уголки губ. Увидеть косоворотку в чужом мире это уже интересно.

  - Куда путь держишь малец?