Колдун из Салема

Он как-то странно трепетал и переливался, как будто был живым. Его сияние ослаблялось туманом, однако я заметил в нем жутковатый ядовито-зеленый оттенок. На миг показалось, что меня коснулось что-то невидимое и очень холодное.

Вдруг из этого света появилась фигура человека.

Несмотря на все сгущающийся туман, я сразу его узнал. Узкое, обрамленное тщательно ухоженной бородкой лицо с горящими глазами, рот, скривившейся в усмешке, прядь белоснежных седых волос в форме зигзагообразной молнии над правой бровью…

— Отец…

Он приблизился, однако, не доходя до меня шага три-четыре, остановился и посмотрел на меня с каким-то странным выражением. Сквозь его почти прозрачное тело были видны очертания находившегося за ним дома.

— Роберт, — сказал он. — Я звал тебя. Почему ты не остановился?

Я хотел что-то ответить, но не смог. Где-то глубоко-глубоко во мне внутренний голос пытался меня остановить, словно предупреждая об опасности, но его при этом что-то заглушало — что-то, находящееся вне меня. Полупрозрачная фигура вселяла в меня страх, но это был какой-то необычный страх. Я почувствовал сухость в горле. Оно вдруг начало болеть.

— Чего… чего ты хочешь? — с трудом спросил я.

— Чего я хочу? — мой отец снисходительно улыбнулся. — Помочь тебе, Роберт. Почему ты не дождался меня там, в Голдспи?

— Не дож… дождался?

Почему мне стало так трудно говорить? И почему мои мысли путались?

— Я потерял твой след, — сказал он. — Но теперь я снова нашел тебя, — вдруг в его взоре что-то изменилось. — Тебе угрожает опасность, Роберт. Еще б ольшая опасность, чем ты предполагаешь.

— Я… знаю, — пролепетал я и вдруг почувствовал, как что-то мучительно сжимает мне виски.

— Нет, не знаешь, — сказал Андара насмешливо. — Ничего ты не знаешь, Роберт. Ты лишь думаешь, что знаешь, но при этом упускаешь из виду главную опасность. Не ходи больше к Говарду.

— Не ходить к Говарду? — тупо переспросил я. — Что ты имеешь в виду?

Внезапная тень нетерпения, даже, пожалуй, гнева пробежала по лицу моего отца. Я раньше никогда не видел его таким.

— Именно то, что говорю, сын мой, — сказал он. — Говард — совсем не тот, за кого он себя выдает.

— Но ты… ты же меня сам… сам к нему направил, — сказал я беспомощно.

Давление в моей голове становилось все сильнее, состояние мое — все мучительнее. Казалось, что мой череп охватывают стальные обручи, которые сжимаются все сильнее и сильнее.

— Я направил тебя к моему другу Говарду, — согласился он, — это верно. Но не к этомуГоварду.

— Разве есть… еще один Говард?

Андара покачал головой.

— И да, и нет, — сказал он. — Говард уже давно мертв. Он умер вскоре после того, как Йог-Сотхотх уничтожил наше судно. Колдуньи из Иерусалимского Лота узнали, где он находится, и заменили его на одну из них. Если ты еще раз с ним встретишься — ты погиб, Роберт. Он сделал бы это еще сегодня, но он был слишком обескуражен твоим внезапным появлением. А еще ему хотелось кое-что у тебя выведать. Что ты ему рассказал?

Я уже почти ничего не соображал. От боли у меня выступили слезы на глазах.

— Вс… все, — еле выдавил я из себя. — Я… я думал, что могу… могу ему доверять.

Мой отец вздохнул.

— Вот этого я и опасался, — сказал он. — Но еще не поздно. Он ничего не знает о том, что я все еще существую, — он засмеялся. Это был такой тихий, злобный и холодный смех, что я содрогнулся. — Пойдем со мной, Роберт. Мы заберем Присциллу и скроемся в таком месте, где он не сможет причинить тебе вреда.

Он протянул руку, сделал шаг ко мне и ободряюще улыбнулся. Я вздрогнул, инстинктивно хотел подать ему руку, но что-то меня удержало.

— Пойдем, Роберт, — сказал он еще раз.

От боли у меня из глаз хлынули слезы. Я застонал, пошатнулся и сделал шаг назад. Для этого мне понадобилось напрячь все свои силы. Боль в моем черепе стала просто невыносимой.

— Ты… не… не мой отец, — выдавил я из себя.

Взгляд «Андары» похолодел. Его лицо потускнело, словно сквозь его черты пыталось проступить что-то другое, мрачное.

— Не твой отец? — переспросил он, выжидающе глядя на меня.

Я покачал головой, с трудом двигая ею.

— Я… не знаю, кто ты такой, — сказал я, еле выговаривая слова. Я уже еле стоял на ногах. — Но ты… не мой отец. Ты — не Родерик Андара.

Боль внезапно исчезла, словно ее погасили, как фонарь. Я глубоко вздохнул, встрепенулся, испытывая огромное облегчение, и потер ладонями глаза.

Фигура Андары начала расплываться. Вскоре она стала совсем прозрачной, и я уже различал сквозь нее находившиеся за ней клубы тумана. Затем тени, из которых она состояла, вдруг снова сгустились.

Но образовалась уже не фигура человека.

У меня из горла вырвался изумленный крик, когда я увидел, чтопоявляется передо мной в тумане.