Колдун из Темногорска

Глупо все получилось. Как глупо! Выскочил заяц из кустов, и зайца подстрелили… А ведь думал, что ловкий, что главное – не бояться и мыслью прилепиться к цели, все остальное приложится. И цель, она вот, рядом. Юл безошибочно чуял Колодина – издали узнал душегуба. Явился стервец! Это он убил отца! Он! Разило от Колодина сожранным мясом – типичным запахом хищника – за версту. Стоит он себе в третьем эшелоне и смотрит на побоище, думает, что недостижим. Вот и кинулся Юл напролом сгоряча, и скосили его тут же в двух шагах от границы. Что же не добивают, гады… Ага, подсадную утку из него сделали… Сволочи! Если Юл умрет, то вся декорация рухнет к чертовой матери. Граница, наведенная Романом, останется, но фальшивое Беловодье исчезнет. Полетит их затея к чертям собачьим. И окажется, что все усилия – зря.

Юл повернул голову. Нет, пока мираж оставался прежним, – за стихающим огненным кольцом проглядывали, освещенные красными бликами, аккуратные домики, красные отсветы рдели на воде, на белых стенах церковки. В глубине вод желтыми светляками горели тысячи свечей. Надо же – полная иллюзия. Кто бы мог подумать, что там, внутри всего-то добра, что два полусгнивших сарая. Ха-ха… Да здравствует город счастья и благоденствия! Да здравствует мир иллюзий. Единственная стоящая вещь в мире грошовых ценностей. Тут вновь боль накатила. Юл закричал.

Когда боль накатывает, разум не может приказывать телу. Тело корчится, вопит, и – о, ужас – зовет на помощь! Юл твердит себе: «Не смей, не смей, не смей!» Будто жмет на кнопку выключателя. А проклятый выключатель сломан, и губы сами орут: «Помогите!» Боль постепенно утихает. Тогда Юл стонет: «Не ходите сюда, не надо…» Но вряд ли невнятное бормотание кого-то может убедить. Только бы Лешка сдуру не рванулся его спасать – вмиг укокошат обормота. Юл в этот миг ощущал себя старше и мудрее брата.

Жаль, что Мишки сейчас нет рядом. Верный телохранитель наверняка бы спас своего графа. Но некому больше графа спасать и беречь. Один он, один! Юл застонал от боли и от нестерпимой жалости к себе. Вот бы если бы Юл был так же могущественен, как Роман Вернон…

Но мысль, пришедшую в тот момент на ум, додумать не пришлось, потому что невидимые руки оторвали его от земли и взметнули вверх.

– Стен… – ахнул Юл изумленно, но тут же понял, что ошибся – невидимка был вовсе не его братом.

«Роман», – догадался мальчишка.

Сильные руки рывком перенесли его на несколько шагов, потом вновь прижали к земле. Автоматная очередь ударила слева. Мимо. Где-то сбоку послышались одиночные выстрелы. Потом стали стрелять справа, там, где ельник вплотную подходил к границе мнимого Беловодья. Дым все еще стелился над водным кольцом и раздражал чувствительные ноздри Романа. Колдун закашлялся. Юл прижимался головой к груди колдуна и слышал, как бешено стучит сердце его спасителя. От толстенной сосны, за которой они укрылись, до невидимой стены было всего-то каких-нибудь четыре метра. Два прыжка. Или три. Не успеют. Их почти наверняка убьют. Что он может умереть, еще минуту назад Юлу не верилось. А теперь стало ясно – легко…

– Сейчас, приготовься, – шепнул Роман.

Юлу почудилось, что он взлетел над землей сам по себе, и ветер понес его. Роман прыгнул не вперед, а вверх. Обычный человек ни за что бы не смог рвануть так высоко. Юл заорал от ужаса и боли. А впрочем, он и сам не знал, почему кричит. В следующую секунду они пролетели над изгаженной черными хлопьями водной оградой и рухнули, недостижимые для пуль, на той стороне. Озлившиеся после своего поражения люди Колодина лупили по видимым целям из всего, что было под рукой – автоматы, как псы, захлебывались лаем. Кто-то, особенно яростный, вновь взялся за гранатомет. От настоящей стены граната вряд ли смогла срикошетить, но вот от колдовской преграды отлетела и взорвалась в кустах. Во все стороны полетели куски мяса. После этого пальба разом стихла.

Роман поднялся, отряхнулся, как пес, и вновь стал видимым. Баз был уже наготове. Он подхватил мальчика на руки и понес в сарай.

– Ты в порядке? – спросила Надя, оглядывая колдуна. – Не ранен? Может, ты не чувствуешь?

Он в самом деле ничего не чувствовал, кроме странного жара. Дыхание часто-часто рвалось из груди. И ему нравились эти ощущения – на грани.

– Разве ты не можешь заживить его рану? – спросила Надя.

– Для этого нужна река, а не фляга с водой, – отозвался колдун. – Но я дам ему пару глотков пустосвятовской воды после того, как наш доктор его заштопает. Раны заживут в три дня.

Алексей примчался.

– Как Юл? Его сильно зацепило? – У Стена было растерянное лицо, а правая рука окровавлена, у База нынче прибавится работы. Алексея наверняка мучило то, что брат пострадал из-за него. Глупец! Из них двоих Юл гораздо меньше подходил на роль жертвы.

Зато Меснер выглядел вполне довольным. Тех, двоих, которых наметил, он положил аккуратно и точно, будто стрелял по мишеням.

«Стен палил с одной точки… – догадался Роман, – позабыв, что руки снаружи и потому уязвимы».