Колдунья

А, так вот в чем дело! Глаза Хлои распахнулись, когда она стала понимать: то, что она не испытывала чувства вины, еще не означало, что и он не чувствовал себя виноватым. Он же ее опекун, и, возможно, у него старомодные представления о том, как опекуны должны вести себя со своими подопечными. Она вспомнила, как у него вытянулось лицо от ее предложения воспользоваться ее деньгами. Возможно, он пока еще не понимает, что у Хлои собственные планы относительно будущего и что она не собирается сидеть пассивно и ждать, что с ней произойдет. То, что было между ними прошлой ночью, произошло в гораздо большей степени из-за нее, чем из-за Хьюго. Это дело ее рук, она знала это. Как глупо ему винить себя!

Значительно повеселев, Хлоя соскользнула с дождевой бочки и направилась на конюшню проведать Росинанта. У мерина был столь же плачевный вид, что и раньше, несмотря на теплую мешанку из отрубей и охапку свежего сена.

— Сдается мне, что пуля — самое лучшее для него, — решился высказать свое мнение Билли, качая головой.

— Возможно, — сказала Хлоя. — Если ему не полегчает через несколько дней, я попрошу сэра Хьюго избавить его от мучений. — Она провела рукой по сильно выступавшим ребрам, и ее губы сжались. — Я знаю, кого бы я хотела пристрелить!

Потом она посмотрела на Билли и спросила как бы невзначай:

— Кстати, не знаешь, куда отправился сэр Хьюго?

Билли покачал головой:

— Он только велел мне запрячь своего коня.

— Он сказал, когда вернется?

И опять Билли покачал головой:

— Не-а, да и с какой стати? Это не мое дело.

— Да, наверное. — Хлоя покинула конюшню в глубокой задумчивости. Пожалуй, она сама должна все уладить. Ей только нужно успокоить Хьюго и убедить его в том, что они не сделали ничего плохого. Нужно просто повторить то, что случилось в библиотеке.

Она даже подпрыгнула при этой мысли. Она подозревала, что физическая близость могла дать гораздо больше ощущений, чем показал опыт прошлой ночи, и, представив, что у их отношений может быть продолжение, она почувствовала, что по спине у нее побежали мурашки.

В спальне она внимательно рассмотрела висевшие в шкафу платья от мадам Летти. Утром ей и в голову не пришло надеть их — это утро как раз подходило для коричневой саржи. Но сейчас она снова вся будто светилась, разрабатывая план атаки, и изящные муслиновые платья выглядели очень привлекательно. Конечно, не так впечатляюще, как ярко-голубая тафта, но какой смысл сокрушаться о былых поражениях!

Она отбросила в сторону коричневое платье и надела муслиновое с бантами василькового цвета, изогнувшись, чтобы застегнуть крючки на спине, а потом уже завязать широкий пояс. В комнате не было зеркала, но она вспомнила, что видела переворачивающееся зеркало на трюмо в одной из спален и отправилась на его поиски. В темной и мрачной комнате пыль толстым слоем лежала на дубовом полу, а выцветшие бархатные шторы не пропускали свет. Она отодвинула шторы, чтобы в комнате стало светлее, и попыталась поднять зеркало с трюмо, чтобы отнести его в свою комнату, но оно было чересчур тяжелым из-за оправы красного дерева. Поэтому Хлое пришлось смотреть на себя частями и даже встать на низенький стульчик, чтобы увидеть свой наряд ниже талии.

Грубые полуботинки, подходившие к коричневому саржевому платью, смотрелись совершенно нелепо с тончайшим муслином, но вчера у них не было времени посетить обувную мастерскую. Хлоя скинула ботинки, стянула чулки и пошевелила пальцами ног, стоя перед зеркалом. Она решила, что босые ноги выглядят очень соблазнительно. Сейчас она была похожа на пастушку. Оставалось надеяться, что ее опекун неравнодушен к пасторальным картинкам.

Она всмотрелась в свое лицо в покрытом пылью зеркале, лизнула палец и пригладила брови в аккуратные дуги, поэкспериментировала с волосами, сначала собрав их в узел на макушке, затем собрав в пучок у шеи. В конце концов, она решила, что лучше всего оставить их распущенными по плечам, и отправилась в свою комнату, где расчесывала их до тех пор, пока они не стали переливаться и сиять золотом.

Фальстаф наблюдал, склонив голову на плечо, и бусинка его единственного глаза неотрывно следила за ритмичным движением расчески, в то время как он сопровождал действия Хлои тихим потоком не прекращавшихся ругательств. Беатриче оставила на несколько минут свой спящий выводок и растянулась на солнышке на подоконнике, грея бока. Данте смотрел на хозяйку с надеждой, время от времени постукивая пушистым хвостом по полу.

— Интересно, как вам понравится Лондон, — заметила Хлоя рассеянно, продевая васильковую ленту сквозь пряди волос. — Мы не сможем отправиться туда, пока ты не выкормишь котят, Беатриче.

Кошка навострила уши, а Данте тяжело вздохнул и вновь упал на пол, явно решив, что ничего достойного его внимания не произойдет.

— Правда, думаю, что как раз столько времени и понадобится, чтобы убедить сэра Хьюго и все подготовить, — размышляла она, сидя на подоконнике и старясь не помять платье.