Колдунья-беглянка

– Ты, Анюта, накрепко возьми себе в голову, – почти беззаботно произнес Кудеяр. – Место тут глухое, полиции не бывает, заходят разве что чарку опрокинуть, но время сейчас для этого неурочное. Хозяин болтать не будет, знает свое положение, да и этот шут, что тебя притащил, не пискнет. И всплывешь ты, ежели что, в Неве очень даже далеко отсюда… если только всплывешь. Покойничком больше, покойничком меньше. Эка невидаль для Питера… Так что ты уж нас не серди, боком выйдет… Рот открывай, сучонок!

Глава двенадцатая Человек с тростью

– Бог в помощь, господа затейнички! – раздался мужской голос, молодой, веселый, дерзкий.

Что-то определенно произошло, ситуация переменилась – Ольга почувствовала, как от ее горла отодвинулось холодное лезвие ножа, а давившая на затылок широкая жесткая ладонь словно бы обмякла. За руки ее держали по-прежнему, но хватка значительно ослабла.

Некогда было рассуждать и гадать, следовало использовать малейший шанс – и она рванулась, вскочила на ноги, выбросив вперед колено. Каковое и вступило в соприкосновение с той частью тела Кудеяра, что требовала ублажения на гнусный манер. К сожалению, колено угодило именно туда, а не куда-нибудь еще, где могло нанести гораздо больший урон – Ольга, уже давно не причислявшая себя к невинным цветикам, знала о мужчинах достаточно, чтобы понять, куда их в случае чего следует бить.

Однако и так определенные достижения налицо: Кудеяр отпрыгнул, ругаясь, Ольга шарахнулась в сторону, прижалась к дощатой перегородке, схватила со стола единственное, что годилось в качестве импровизированного оружия – массивный штоф синего стекла с выпуклым двуглавым орлом, занесла его над головой, пренебрегая тем, что на одежду ей пролилась вонючая дешевая сивуха.

Теперь появилась возможность осмотреться, выяснить, в чем причина перемен…

Причина эта имела конкретный облик незнакомого молодого человека, стоявшего посреди сводчатой комнаты с видом вовсе не угрожающим, наоборот, он выглядел так, словно ему ужасно скучно, в полном соответствии с последней светской модой, требовавшей показной меланхолии. У Ольги моментально сложилось твердое убеждение, что это человек из общества: одет безукоризненно, в точнейшем соответствии с последними веяниями прихотливой парижской моды, моментально перенимавшейся в империи, завит и причесан столь же идеально. Косые бачки и закрученные на гусарский манер усы придавали ему вид офицера, одетого в статское. Лицо решительное и, что греха таить, красивое, свидетельствующее о недюжинной силе воли – молодой человек, если верить физиономистике, нимало не походил на вялого светского бездельника. Одну руку он держал как-то странно, под полой сюртука, а другой небрежно опирался на толстую черную трость с круглым золотым набалдашником.

Немая сцена, в тех же декорациях и с теми же персонажами, продолжалась еще какое-то время: все присутствующие выглядели растерянными, а изящный молодой человек, посверкивая великолепными зубами, озирал их со спокойной, даже чуточку хищной улыбочкой человека, чувствующего свое превосходство. Неизвестно, в чем тут секрет, но Ольга намеревалась использовать перемены в свою пользу, елико возможно…

– Ох… – с досадой сказал Кудеяр, заправляя в шаровары свое неублаженное мужское достоинство (впрочем, касаемо «достоинств», подумала Ольга, вопрос дискуссионный). – Фельдмаршал, ну что ты суешься в чужие дела? Я тебе что, лакированные чуни оттоптал? Мы в твои дела не лезем, так что изволь и ты в наши того… стороною…

Молодой человек, которого назвали Фельдмаршалом, сделал несколько шагов в его сторону – в его походке определенно чувствовалась офицерская выправка.

– Дела, Кудеяр, бывают разные, – сказал он ровно и вежливо. – В иные и вмешаться не грех. Создалось у меня впечатление, что юношу вы в свои предосудительные забавы втягиваете определенно силком… А ты же знаешь, что я такого не люблю и не одобряю. По согласию твори что хочешь, а вот устраивать гнусь с принудиловкой – нет-с…

– Твое какое дело?

– Ну, Кудеяр… – улыбнулся молодой человек уже без тени веселости в серых глазах. – Сам должен прекрасно понимать…

– Это мои места, – сказал Кудеяр, глядя исподлобья.

– Неправильно, – ответил Фельдмаршал. – Верный ответ – «и твои тоже». Но уж никак не безраздельно твои. Это и мои места, голубчик. И поскольку я в этих местах давненько уже обосновался, имею право голоса… А?

– Это как посмотреть…

– Да? – глаза молодого человека метнули молнии. – Вот это ты мне брось, а то осерчать могу. Если тебе не нравится что-то, всегда можно выйти на улицу, поговорить ладком, обстоятельно… Есть желание?

Судя по насупленно-унылому виду Кудеяра, у него не было ни малейшего желания покидать гостеприимное помещение.