Колдунья из Угро

Несколько минут спустя рядом остановился роскошный мерседес, неподалеку маячил хищный силуэт джипа с охраной. Боковое стекло опустилось:

— Поедете со мной, Агафья Кузьминична. Вашего железного коня никто не тронет.

Девушка лишь пожала плечами и, оставив мотоцикл у дороги, скользнула на кожаные подушки салона. Пахло хорошим табаком и каким-то незнакомым парфюмом.

— Вы ничего не боитесь, — не спросил, а констатировал Ефим Филиппович.

— Отчего же, — улыбнулась девушка. — Бывает, боюсь. Но не думаю, что напугать меня входит в ваши планы.

— Не входит, вы правы, — улыбнулся авторитет. Лицо его подернулось сеткой морщин, ни дать ни взять добрый дедушка. Машина медленно покатилась, хрустя гравием подъездной дороги. — Я навел о Вас справки, Агафья Кузьминична.

— Меня бы удивило, если бы Вы этого не сделали, — спокойно отозвалась Агафья.

— Значит, Агриппина? Оригинальное имя.

— Это не моя идея, но оно меня вполне устроило.

— И, что, Вы действительно можете то, о чем болтают ваши клиентки?

— Не знаю. Мне не известно, о чем они болтают.

— Достойный ответ, — усмехнулся Гвоздь. — Болтают, например, что Вы избавили от некой зависимости жену одного известного человека…

— Возможно, — тем же ровным тоном отозвалась Агафья.

— Интересно, сможете ли Вы повторить это…

— Если человек сам захочет освободиться, это не сложно. Вопрос в том, не найдет ли он себе допинг похуже.

— Логично, — согласился мужчина. — Но сие мы оставим за кадром. Меня интересует настоящий момент.

— Я так понимаю, это и будет Вашим желанием, Ефим Филиппович? — позволила себе улыбку девушка.

— Да. Сын моего друга.

— Странно.

— Что вы находите странным, Агафья Кузьминична? — поинтересовался Гвоздь.

— Признаюсь, я думала, Вы пожелаете что-нибудь для себя.

— В каком-то смысле это для меня и есть, — усмехнулся мужчина. — Сын — беда моего близкого друга. На зоне, знаете, ли, дружба завязывается крепкая. Александр Штрех не имеет никакого отношения к криминальному миру, он ювелир. Не имел разрешения работать с золотом. За что и получил срок. Но он спас мне жизнь, и я хочу отдать долг. Мы с Вами по разные стороны баррикад, Агафья Кузьминична, но мир не делится на черное и белое.

— Никогда не питала подобных заблуждений.

— Вот и отлично. Пойдемте. Я познакомлю вас с моим другом. Поможете ему, и я помогу Вам.

Опель Реброва остановился недалеко от большой церкви на окраине города.

— Это здесь. Там за деревьями он живет, — сказал майор, выбираясь из машины.

Друзья пошли по узкой дорожке. Тут явно все еще продолжался ремонт. Кое-где среди клумб с яркими георгинами виднелись кучи битого кирпича и прочего строительного мусора. Дом священника оказался небольшим строением. Похоже, собственное жилище интересовало хозяина в последнюю очередь. Крыша была покрыта рубероидом. Давно некрашеные стены потемнели от дождей и времени. Наличники на окнах, когда-то покрытые красивой резьбой, рассохлись и покрылись трещинами. На крыльце одна ступенька провалилась, да и остальные держались на честном слове. Макс постучал в обитую железом дверь. Священник появился почти сразу. Высокий широкоплечий мужчина лет сорока с небольшим, совершено седой, не задавая вопросов, распахнул створку.

— Мир вам, — сказал он, пропуская их внутрь.

Темный коридор, плохо освещенный тусклой лампочкой, привел их в большую комнату, похоже, единственную в доме. Один угол занимали иконы с мерцающей перед ними лампадой. В другом стояла накрытая деревенским домотканым покрывалом тахта. И книги. Они были везде. На полках по стенам, на подоконниках, на большом столе в центре помещения, даже на одном из стульев стояла стопка.

— Устраивайтесь, — предложил священник, поддернув подол рясы и усаживаясь. — Чем могу быть полезен?

— Мы хотели бы поговорить с Вами об одной из женщин, которые работают в храме.

— Пожалуйста. Кто вас интересует?

— Андреева, Елена Максимовна. Расскажите нам о ней, — попросил Николай.

— Она работает у нас в храме, в свечной лавке. Женщина честная, трудолюбивая. Никаких претензий к ней никогда не возникало.

— В недавнем прошлом в ее жизни произошла трагедия, — вмешался Макс. — Что вы знаете об этом?

— Я не могу вам об этом рассказать, — спокойно ответил священник.

— Как так? — опешил майор.

— Тайна исповеди. Я не могу рассказать третьим лицам о том, что доверено через меня Господу.

— Святой отец… — начал было Николай, но тот поморщившись, прервал его.

— Обращение «святой отец» принято в католичестве. Служителей православной церкви называют просто «отец» и по имени. Например, отец Никифор.

— Хорошо, отец Никифор, — не стал спорить капитан. — Мы расследуем серию убийств. И нам необходимо узнать все о Елене Максимовне.

— Сожалею, но ничем не могу вам помочь, — твердо ответил священник. — В любом случае, тайна исповеди неприкосновенна. От себя могу только сказать, что Елена никого не могла убить. Она верующая женщина. Ее жизнь сейчас — молитва и служение Господу. Возможно, однажды она уйдет в монастырь. Но и в нашей обители скорби она ведет жизнь скромную и угодную Господу, насколько я могу судить.