Колдунья из Угро

— Хорошо бы. А, то… Вот ты можешь себе представить, как ей понравится на вопросы ФСБ отвечать и доказывать, что она, как ты выражаешься, не верблюд?

— Этим хрен докажешь… — снова погрустнел майор.

— Вот именно. Мы-то с тобой знаем, кто она такая. Пошлет девушка нашу недоразвитую правоохранительную систему куда подальше и свалит. Но она же не успокоится, копперфильдом работать не пойдет. Все равно будет за душегубами гоняться. Только уже в одиночку… Как тебе такой вариант развития событий?

— Думаешь, уйдет? — нахмурился Макс.

— А я знаю? — буркнул капитан. — Она другая, майор. Как тут предугадаешь ее поступки? Может посмеяться над недоразумением, а может оскорбиться и дверью хлопнуть. У нее же голова по-своему работает. Ты вспомни, как лейтенант Полозкова исполнила приказ Бурундука переехать? Аварию себе устроила, дуреха!

— Да, уж… «Гениальное» решение, если это действительно ее штучки, — согласился майор.

— Ладно, — прервал неприятный разговор Николай. — Гадать бесполезно. Давай с рапортами закончим и домой. Завтрашний день все расставит по своим местам.

Понедельник

На следующее утро друзья оказались в кабинете с самого утра. Нервно поглядывая то на часы, то на аппарат внутреннего телефона, они в молчании провели несколько часов. В пять минут одиннадцатого раздался звонок:

— Товарищ майор, тут гражданин Ягодкин к вам с Корбовым рвется, — донесся из мембраны голос дежурного. — Говорит, что не свидетель. Вы бы спустились, может, информатор какой.

— Сейчас буду, — отозвался майор, выскакивая из-за стола и на ходу бросив другу: — Пришел, таки.

Несколько минут спустя в комнату вошел высокий совершенно седой мужчина.

— Отец Никифор?! — Выдохнул Николай, разочарованно приподнявшись. — Здравствуйте. Вы решили все-таки рассказать нам про Андрееву?

— Ну, можно сказать и так, — спокойно отозвался тот. — Только не называйте меня отец Никифор. Я сложил с себя сан.

— Гражданин Ягодкин Валерий Анатольевич, — вмешался Макс, положив перед другом паспорт посетителя.

— Так что Вы хотели нам рассказать, Валерий Анатольевич?

— Я убил Горева, Порошенко, Яркова, Ильина и испортил тормозную систему в машине Пруйко, — ровно произнес бывший священник.

— Хотелось бы услышать подробности, — сказал Николай, с трудом оправившись от первого удивления.

Мужчина не стал спорить. Спокойным, каким то равнодушным тоном он завел рассказ.

— Однажды на исповеди я услышал страшную историю. Доведенная до отчаянья молодая девушка совершила грех самоубийства. А виновники ее решения спокойно разгуливали по земле и творили свои черные дела. Я много читал отцов церкви, молился и просил у Господа разума, чтобы понять, почему такое может происходить под дланью его. Однажды на глаза мне попалось изречение одного средневекового монаха. «Есть заповедь, которая запрещает убивать ближнего своего. Но кто есть ближний? Творящие дела беззаконные, отринувшие Господа есть не ближние, но звери дикие кровожадные. А защищаться от диких зверей, убить бешеную собаку, грозящую смертью человекам, не есть грех». Я долго раздумывал над этими словами. И, наконец, Господь вразумил меня. Я понял, люди, подобные Пруйко, «не ближние, но звери дикие кровожадные», и я должен избавить мир хотя бы от нескольких бешеных псов. Я решил присмотреться к негодяю, и Господь дал мне знамение, что благословляет меня на битву с исчадьями ада. Когда я был возле автосервиса, где мерзавец держал свою машину, из ворот высунулся его отец и спросил, сколько стоит освятить его мастерскую. Несколько дней спустя я, освятив помещения, выяснил все, что мне было нужно. Той же ночью я слегка поработал с тормозной системой в иномарке, которой никто кроме Пруйко не пользовался. Господь вновь явил силу свою, в аварии погиб не только сам негодяй, но и все три его соучастника.

— А если бы тачку взял кто-нибудь другой? — прервал Макс.

— Это было невозможно. Меня вел сам Господь, — уверенно заявил бывший священник, и майор понял, что мужчина все-таки слегка не в себе.