Колдунья из Угро

Залитое слезами, искаженное какой-то безумной ненавистью лицо взрослого мужчины заставило Агафью поежится. Наплевав на всякую конспирацию, все равно пьяный ничего не поймет, она шевельнула пальцами, и вилка сама собой выскочила из розетки. Экран погас. Вместе с ним «погас» и Макс. Его бормотание сделалось невнятным, а вот кулаком по ковру он колотил все сильнее. Николай, с трудом усадив друга на диван, обернулся к девушке:

— Ты можешь его усыпить?

Она кивнула. Сорвавшаяся искра на мгновенье зависла над майором и рассыпалась серебристой пылью. Мужчина обмяк, его дыхание медленно выровнялось, и он заснул.

Капитан тихонько встал и вывел Агафью обратно на кухню.

— Почему ты не дал мне привести его в чувство? Он заблюет тебе весь диван!

— Да, нет, обычно его не тошнит.

— Так это уже не первый раз? Кошмар… Макс запойный?

— Нет, — покачал головой Николай. — Не мое это дело… Ладно, расскажу — поймешь. А то ты раньше шарахалась от негодяя-бабника, а теперь будешь считать его алкашом. Максу только не хватало еще и с тобой поцапаться до кучи. Только не говори ему, что в курсе. Лучше вообще сделаем вид, что ты эту сцену не видела. Спала уже, когда он явился.

— Хорошо, — согласилась девушка.

— Тогда слушай, — мужчина помолчал, собираясь с мыслями, и начал рассказ:

— Когда Макс уходил в армию, у него была совершенно обычная семья. Мать, отец, и сестра. Сестре было тогда всего восемь лет. Макс ее очень любил. Малышка везде за ним хвостиком таскалась… В общем, забрали Макса в армию, а девочка через год пропала. Как корова языком слизнула. Времена тогда страшные были. Искали ее, но не нашли. Мать через день в милицию бегала, от нее там прятаться начали, только все без толку. Отец запил сильно, отравился каким-то денатуратом и умер. Макса отпустили на похороны, так он родительницу не узнал — почернела вся, высохла, в сорок лет старухой выглядела. А перед самым дембелем ему вторая телеграмма пришла — и мать умерла. «Добрая» соседка потом сироте и рассказала, как дело было. Уж лучше бы промолчала…

Николай глубоко вздохнул.

— Хотя он бы и так узнал. Лидия Андреевна, мать его, когда в милицию верить перестала, по экстрасенсам всяким бегать начала. Их тогда много развелось, шарлатанов. Уроды из бедной женщины деньги тянули и обнадеживали: «Жива твоя кровиночка, вот-вот найдем, ты, главное, денег принеси». Пришла она домой однажды счастливая. Соседке сказала, что нашли ее дочку, у бабки-цыганки в деревне живет, надо только поехать и забрать… Бред, конечно. А только несчастный человек в любое чудо готов поверить. И тут звонок, приезжайте на опознание. Соседка эта с ней отправилась. Лидия Андреевна всю дорогу сокрушалась, что еще у кого-то ребенок погиб, убеждена была — это не ее Леночка. Приезжают — она. Худая, вся в синяках… Мать прямо там и упала. Умерла. Разрыв сердца. Малышку какой-то поганый педофил полгода где-то прятал, а потом убил и в придорожную канаву выбросил… Громкое дело было. Но так и не нашли урода.

— Вернулся Макс в пустую квартиру. Его раньше демобилизовали. Похоронил мать и сестру. Я через месяц из армии пришел, не узнал. Пил он тогда страшно. Себя просто ненавидел. Мол, если бы я был рядом, и так далее. И плевать хотел на то, что не по своей воле отсутствовал. С трудом я его из этого болота вытащил, тогда мы вместе в школу милиции и пошли. Юрфак уже позже закончили, заочно. С тех пор он каждую годовщину смерти матери нажирается в хлам, Ленка ему чудится. Я его стараюсь в этот день одного не оставлять. А сегодня труп нашли. Паренек лет десяти, тоже какой-то ублюдок позабавился. Вот у Макса и сорвало крышу.

— Убивать таких надо… — проговорила девушка. — Вот у нас с уродами не церемонятся…

— Где это «у вас»? — не понял Николай.

Агафья на мгновенье смешалась, но быстро ответила:

— В Сибири. Вилы в пузо и в овраг. Тайга большая, все скроет…

— Ну, так тоже нельзя, — через силу проговорил Николай. — Самосуд — не выход…

— Это ты сейчас, как мент, говоришь, или как? — с брезгливой гримасой поинтересовалась Агафья.

— Как мент, — признал капитан. — «Или как» я бы эти вилы еще и провернул пару раз, для надежности…

Девушка слегка кивнула каким-то своим мыслям. В квартире повисла тишина, нарушаемая лишь еле слышным гулом машин на улице, а потом они заговорили одновременно:

— Ты обещала кое-что объяснить…

— Ты хотел кое-что узнать…

Подобная синхронность насмешила обоих. Возникшее было напряжение исчезло без следа.

— Николай, — медленно проговорил девушка, — что ты обо мне знаешь?

— Агафья Полозкова, прописана у матери в деревне…

— Стоп, — перебила она. — Спрошу по-другому: что ты обо мне думаешь?

— А вот что думать, я как раз и не знаю, — усмехнулся мужчина. — Надеялся, что это ты мне однажды сама скажешь.

Агафья глубоко вздохнула, как перед прыжком в воду, и четко произнесла:

— Я — не человек.

— А кто? — опешил Николай. — Инопланетянка?

— Нет, — рассмеялась девушка такому предположению.

— Слава Богу… Тогда кто ты?